Переписывай набело чёртов роман, поворачивай к дому сквозь толщу веков, чтоб вилась, распадаясь на дым и туман, предрассветная боль над осенней рекой. Поднеси мне наутро кувшин тишины, мы пойдём и погасим болотный огонь, наполняя до края прогорклые сны проникающим, вечным молчаньем всего.
Я разрушила больше, чем видели все, кто спокоен и смертен, кто светел и нем, дай мне звёздные блики на чистой росе, заглуши голоса, что звенят в тишине, успокой мою память, заставь замолчать толпы мёртвых минут и пустые дома, убери мою боль под замок, под печать, научи, если сможешь, меня не ломать.
Стаи чёрных ночей уже рвут наши дни, наше солнце до мая уйдет на покой. Что ты сможешь мне дать, погасив все огни, кроме дыма клубов над осенней рекой? Ты сумеешь ответить, куда мне идти, если северный ветер меня обманул, если рядом с тобой я сумею найти только сотни и тысячи мёртвых минут?
Я боюсь вспоминать, я боюсь тишины, мне прекрасно известно, что я не права, если знаешь, зачем мы друг другу нужны, может быть, ты научишь меня создавать? И когда-нибудь все голоса замолчат, мне останется лишь тишина и покой, и прозрачные рощи в рассветных лучах, и осенний туман над широкой рекой.