Никогда еще луна не была прекрасней.
В тишине рожденный звук лиры не напрасно
Пронесясь в вечерний час, небосклон заполнил,
Тени синие вплетя в вязь деревьев стройных.
Ночи тише и нежней я досель не помнил.
И луна, словно ирис, сотканный из света
Бледных бусинок. Вдали, в тусклом свете этом
Будто в легком сне парят, вторя тихим эхом,
Засверкали белизной Мтквари и Метехи...
О ! Затмила, ты, луна, красотою всех их.
Тень Акакия здесь спит в царственном покое,
Здесь, над кладбищем, где льнут розы и левкои
Скорбно к камням, высоко, там, в небесной шири,
Звезды, весело горя, хоровод вершили.
Здесь любил бродить один сам Бараташвили.
Пусть погибну с песней я, лебедем печальным,
Только б вымолвить, как ночь оком изначальным
Заглянула в душу мне; как мой сон играя,
Крылья в небе распахнул от конца до края,
Синий парус грез моих дерзко раздувая.
И как близость смерти вдруг все преображает,
Роз и водопадов шум в гласе, что рождает
Умирая лебедь. И -- чувствую одно я --
Что душе, которой дом -- море неземное,
Смерть -- ничто, всего лишь путь розовый в иное.
И что вымысел здесь чтут храбростью поэтов,
И что не была еще ночь нежней, чем эта;
Что вас, призраки, вблизи смерть я привечаю;
Что я царь и я поэт, и с песней умираю;
Что пребудет моя лира, веку неподвластна.
Никогда еще луна не была прекрасней!