Он скальпель взял: отринуть лапки, хвост
И шёрстку, что ложилась под ладошку,
Мир был платка цветастей, прям и прост,
А кошка - инфернальная немножко.
Ей комната - Малевича квадрат,
Она чернее тьмы неосвящённой,
Глаза её бездонные глядят,
Как света не увидевший ребёнок.
Шприц, смерть набравший, метил в сердца дробь,
Иглы уже нацеливалось дуло
Вогнать уже успели кошку в гроб,
Чего ж мяучит серлца закоулок?
По грани бродит шёрстки чёрный дым,
Он боль забыл, шприца простил подножку,
И ты теперь пред ночью нелюдим,
Пред неизбежным двое: ты и кошка.
Дыра мяучит жалобно:
- Не трожь!
- Чего не трогать? Ты давно изъята.
Там, в закоулке сердца, стынет нож
И нежность, прикорнувшая когда-то.