VIII
Давай поднимемся, любовь американская,
да преклонимся пред камнями потайными,
где серебристые потоки Урубамбы
пыльцу манят к ее купели охристой.
Взлетим над пустотой, вьюнком обвитой,
гирляндой из растений, ставшей камнем,
над тишиною горного кахона*.
Пойдем, о крошечная жизнь, туда, где крылья
есть у земли, и пусть морозный воздух чистый
бьется,
смарагды раздвигая сокрушенные
водою из снегов бегущей, нелюдимой.
Любовь моя, до самого обрыва ночи
с твердыни гулкой Анд и до восхода,
встающего с колен пурпурных,
дитя слепое снега созерцай.
О, громогласный Вилькамайу, твои струи
когда ты рвешь на оглушительные части,
их превращая в кипень снежной раны,
когда на крутояре твои шквалы
тирадами терзают, небо пробуждая,
что прокричать, что донести пытаешься
тем, кто из волн твоих кипящих вырвется?
А кто пленил тогда мороза всполох,
и приковал его цепями к верхотуре,
рассыпав его слезы ледниковые,
исколотого его же шпаги выпадами,
прервав его тропинки закаленные
и приведя на ложе воинское,
внезапно каменным покоем обратившееся.
Как нам понять твое мерцанье загнанное?
Населены словами раньше были
твои порывы тайных молний непокорные?
Кто сокрушает замороженные звуки,
наречья негров, золотые стяги,
глубины глоток, крики подсудимых
в изящном кружеве твоих артерий водных?
Кто обрезает веки, что цветами из-под
земли бросают взгляды то и дело?
Кто низвергает умершие грозди,
каскадами сходящие в ладони,
чтоб вышелушить ночь и промолоть ее
на уголь тусклый недр?
Кто рушит ветви скреп?
Прощанья кто хоронит?
Любовь моя, границы не касайся,
не восторгайся затонувшей головою –
пусть время настоится в зале,
особом зале родников разбитых,
тогда среди стремнин и водопадов
вдохни настоянный ущельем воздух,
пласты ветрил, буранов параллели,
пройди слепым каналом кордильер,
прими росы привет, пусть безразличный,
и от цветка к цветку вздымайся через толщи,
через змею упавшую шагая.
Средь круч скалистых, чащами заросших,
трухи зеленых звезд, прогалин сельвы
Мантур** вдруг предстает сияньем белизны,
уступом тишины озёрной небывалым.
Пойдем ко мне, к душе моей, заре,
до одиночеств, коронованных державно,
ведь царство мертвых живо по сей день.
А на Часах скользит ночною птицей
тень кондора, закапанная кровью.
* - Кахон, перуанский ударный музыкальный инструмент.
** - Мантур, гора в Андах.
(с испанского)
Pablo Neruda
Alturas de Macchu Picchu
VIII
Sube conmigo, amor americano.
Besa conmigo las piedras secretas.
La plata torrencial del Urubamba
hace volar el polen a su copa amarilla.
Vuela el vac;o de la enredadera,
la planta p;trea, la guirnalda dura
sobre el silencio del caj;n serrano.
Ven, min;scula vida, entre las alas
de la tierra, mientras -cristal y fr;o, aire golpeado -
apartando esmeraldas combatidas,
oh agua salvaje, bajas de la nieve.
Amor, amor, hasta la noche abrupta,
desde el sonoro pedernal andino,
hacia la aurora de rodillas rojas,
contempla el hijo ciego de la nieve.
Oh, Wilkamayu de sonoros hilos,
cuando rompes tus truenos lineales
en blanca espuma, como herida nieve,
cuando tu vendaval acantilado
canta y castiga despertando al cielo,
qu; idioma traes a la oreja apenas
desarraigada de tu espuma andina?
Qui;n apres; el rel;mpago del fr;o
y lo dej; en la altura encadenado,
repartido en sus l;grimas glaciales,
sacudido en sus r;pidas espadas,
golpeando sus estambres aguerridos,
conducido en su cama de guerrero,
sobresaltado en su final de roca?
Qu; dicen tus destellos acosados?
Tu secreto rel;mpago rebelde
antes viaj; poblado de palabras?
Qui;n va rompiendo s;labas heladas,
idiomas negros, estandartes de oro,
bocas profundas, gritos sometidos,
en tus delgadas aguas arteriales?
Qui;n va cortando p;rpados florales
que vienen a mirar desde la tierra?
Qui;n precipita los racimos muertos
que bajan en tus manos de cascada
a desgranar su noche desgranada
en el carb;n de la geolog;a?
Qui;n despe;a la rama de los v;nculos?
Qui;n otra vez sepulta los adioses?
Amor, amor, no toques la frontera,
ni adores la cabeza sumergida:
deja que el tiempo cumpla su estatura
en su sal;n de manantiales rotos,
y, entre el agua veloz y las murallas,
recoge el aire del desfiladero,
las paralelas l;minas del viento,
el canal ciego de las cordilleras,
el ;spero saludo del roc;o,
y sube, flor a flor, por la espesura,
pisando la serpiente despe;ada.
En la escarpada zona, piedra y bosque,
polvo de estrellas verdes, selva clara,
Mantur estalla como un lago vivo
o como un nuevo piso del silencio.
Ven a mi propio ser, al alba m;a,
hasta las soledades coronadas.
El reino muerto vive todav;a.
Y en el Reloj la sombra sanguinaria
del c;ndor cruza como una nave negra.