Памяти моего соседа – ветерана ВОВ,
ставшего жертвой наплевательского отношения.
Доволен он. Вновь ясно видит дали.
Развеяв катаракты злую тьму,
Прооперировав, искусственный хрусталик
Врачи умело вставили ему.
Местами вот больница небогата,
В ней жуткий человеческий затор.
Что делать! Переполнена палата.
Давай пока что, деда, в коридор!
Ты бравый, не такое уж мученье.
Недельку перетерпишь здесь авось!
Чинуше из другого поколенья
В палате место всё таки нашлось...
А в коридоре том окно меняют.
Начальство ждут, и поджимает срок.
И старика жестоко продувает
Февральский беспощадный сквознячок.
Закончили ремонтники лихие,
И носа не подточит там комар.
Но душит ветерана пневмония,
За сорок переваливает жар.
И старика поспешно с рук сбывая,
Главврач плечами лишь слегка пожал:
"Больница наша, знаете, глазная,
Другого профиля. И ни к чему скандал".
Зато в тепле чиновная утроба.
Родимого закона торжество...
И сын сжимает кулаки у гроба,
И с горечью гляжу я на него.
Не подступиться к этим эскулапам.
"Всё вовремя. Ведь восемьдесять лет!"
Они обильно получают в лапу
От лиц, на коих нам управы нет.
Больницы все районные забиты.
Где участковые? Пустой уже вопрос.
Тебя вдруг скрутит боль аппендицита.
А довезут живым за сорок вёрст?!
Старушка в безнадёжности рыдает,
Лекарства дороги, а пенсия мала.
И девочка малютка умирает –
Часа четыре "скорая" к ней шла.
Слюною брызжут "патриотов" рожи:
"С колен мы поднимаемся, заткнись!"
Согласен. Поднимаемся, похоже.
И дыба палача нас тянет в высь...