Я один, забытый, старикую.
По пути друзей подрастерял.
Чувствую, что как-то я втихую
Год-другой у Боженьки украл.
Может, мне их подарил за что-то,
Не зачёл какие-то года:
Я превысил жизненную квоту
И стою у страшного суда.
И хочу излиться на бумаге
Житиём от первого лица;
Не идёт речь о какой-то саге
Всуе пострадавшего истца.
Знаю: абсолютной правды нету,
Хоть стремился к ней я всей душой.
Не взываю всех людей к ответу –
Совесть будет каждому судьёй.
Старцем зваться не имею права,
Пусть ношу я старости печать.
Потому не знаю, был ли правый,
Жил ли Божьи заповеди чтя.
«Клинят» мне мозги все перекосы
В опыт перешедших долгих лет.
Я лишь сформулирую вопросы –
«Висяки» - на них ответов нет.
Почему так пляшут светотени
На страницах прожитых веков,
Истирая память поколений
В прах перезагрузкою мозгов?
Как попали нравы на прилавок?
А здоровье как вошло в прайс-лист?
Как спастись нам, сирым, от удавок?
Объясни, коль сможешь и речист.
Или урождённый олигархом
Должен дать доходчивый ответ?
Нет же – ему править государством,
Есть важней дела – писать декрет!
Память нашу выправить надеясь,
Тонет (в крокодиловых!) слезах:
Жалко нас ему и, мол, затея –
«Коммунизм» - о глупых головах.
Верит олигарх, что век недолог
Тех, кто был приверженцем идей:
Снизошедший на Россию молох
Сменит поколение людей.
Жизнь тогда пойдёт дорогой торной.
Кто тогда отважится роптать?
Чернь пойдёт безвольна и покорна,
И на власть не будет посягать.