I.
Дыхание тишины
Тёплый пух - несгоревшим снегом.
Обнимаясь, в гнезде уснули
тишина уцелевшей пули,
нерождённая песня эха.
В небе тихо, как в плодных водах.
Тронешь радуг лебяжьи шеи...
Крик во сне разобьёт свободу,
крик спросонья - ещё вернее.
Ветер замер, как влёт подбитый,
глядя в клюв тишины, изгрызшей
имена на листах гранита,
время, память о том, как дышат...
За загоном - прозрачность воли,
тишина обнулённых чисел,
Уходящей из тела боли,
уходящих из жизни мыслей...
Песня вечности виртуозна.
Молча, верить "мертвы!" не смея,
по ночам её учат звёзды,
всё надеются, что успеют...
II.
Смерть тишины. Звучание "не-"
Трус безопасен, храбреца - добить на месте.
Непавший дуб немой, но шлёт депешу небу,
пронзив его культёй ствола в кричащем жесте,
кляня себя, что стал недобрым и нелепым.
Сожжённым нервом фитиля огарок свечки
о злате искры светлой памяти не рушит.
Молчит он - горд. А может, бескорыстным нечем
оплакать в старости недужность и ненужность.
"Свобода - миф для тех, кого согнула ноша", -
звеня колосьями, горб неба держит поле,
за сытость птиц, бездонность ласки мелких сошек
благодаря свою невольную неволю.
Тончайшим кружевом запутав пряжу Норнам,
гоня волну: "Взвесь добрых слов - цвета для радуг!"
бумажный бриг бортами рвёт границы нормы,
благословляя невозможную неправду...
III.
Финал. Воскрешение в звуке
...Огонь-гаргантюа слегка развлёкся,
нашествием стирая города.
Язык в гортани колокола спёкся
от ужаса и жаркого стыда.
...Зима. Один бокал. Бьёт полночь, вором
грызёт изрытый инеем висок...
Не ад, не рай. Пустыня, из которой
на баржах Летой вывезли песок.
...Зарос бурьяном фальши стан безнотный,
дороги струн безвидны и пусты...
Заделавшая дыры флейта, кто ты?
Поющему кастет, глухим костыль.
...Дитя души бессонной и бездонной,
не гаснет звук, проросший на крови.
Так бабочка, накрытая ладонью,
крылом щекочет линию любви...