Это слэш. Для тех, кто не любит - просьба проходить мимо)
Глава 1. Мальчик из ниоткуда.
Я ем курицу. Лениво пережёвываю белое, нежное мясо, как и положено солидному господину из общества. Растягиваю удовольствие от пряного вкуса сочного, хорошо сдобренного специями диетического деликатеса. Поправляться мне ни к чему, ведь в деловых кругах, как в той поговорке, встречают по фигуре. Запиваю цыпочку штучным, красным вином, какое мне притащил в клювике лично хозяин этого заведения и я не сомневаюсь, что, прикажи я ему на виду у всех посетителей снять штаны, он бы без колебания это сделал. Еще бы. Сам Антонов пожаловал. Причём один бля, без ансамбля. А потому неизбежные неудобства в виде наглючей антоновской охраны, известной своей борзотой на весь город, на сей раз отсутствовали напрочь. Вино лёгкое, с терпким, чуть отдающим миндалём вкусом. Как раз такое, как я люблю. В этот раз официант и со стерлядью, сволочь, не обманул. Ну да деньги, как известно, творят чудеса, вот и сейчас красная хрусткая бумажка сумела произвести временные, к сожалению, изменения в поведении молоденького холуя, с невозмутивым видом подсовывавшего пока ещё незнакомым клиентам кастрированных ершей вместо заказанной осетрины. Выпив полбокала, покачиваю рубиновый напиток кистью руки и краски играют в ярком, электрическом свете зала. Я не зря сюда прихожу уже третий раз, в надежде увидеть Его. И почему-то уверен, что на этот раз мне повезёт. Не может не повезти, ведь я ещё не совсем потерял веру в Бога…
— Простите, у вас свободно? — прозвучал, как-будто с другой планеты, звонкий мальчишеский голос.
— Да, кажется я на пару минут свободен, — думая о своём, ответил Сергей, не глядя на собеседника.
— Тогда я приземляюсь, а то искать свободный столик замучаешься, а вы один и к тому же, по всей видимости, не приставучий, — выдохнул собеседник и звучно плюхнулся на резной антикварный стул.
— Это в каком же смысле, — оторвавшись от грёз, посмотрел на севшего напротив мальчишку Антонов.
— Ну, что ты натурал. Звучит банально, но оно у тебя на лице вот такими буквами написано, — сопроводив сказанное красноречивыми жестами, сказал молодой человек.
— Вот уж не думал, что по моей физиономии можно что-то определить, — ответил Сергей и замер, посмотрев парню в лицо.
Насмешливые, василькового цвета глаза, выглядывающие из-под белоснежных манжетов рубашки тонкие руки, великолепный фрак, стройная, даже изящная фигурка и изумрудные командирские, ещё советской сборки часы на левом запястье.
— Любого человека можно читать, как книгу, — бесцеремонно схватив чужой бокал и с удовольствием отпив вина, сказал юноша, — вот вы, например, не женаты, а сюда пришли в надежде снять кого-нибудь на ночь. Если я не прав — скажите, — поставил мальчишка бокал на скатерть и наверняка специально медленно облизал губы.
— Допустим, ты прав, — за неимением других развлечений и в связи с тем что Он и сегодня, похоже, не придёт, решил поиграть с парнишкой Антонов, — только ты не в моём вкусе. Сам же сказал, что я по девочкам. В таком случае напрашивается вопрос: что ты тут делаешь? Я имею ввиду — за моим столиком. При желании можно найти и другие, гораздо ближе к дверям. Я внимательно следил за входящими и видел, как ты миновал как минимум два почти свободных прежде, чем попасть ко мне. Вывод — твоя цель я.
— Сдаюсь, Шерлок Холмс, — рассмеялся блондин, — я тебя ещё на улице срисовал, где ты зачем-то с полчаса отирался под холодным ветром. И ты мне понравился.
— И что же дальше? — Сергею стало даже интересно.
— А вот это, красавчик, зависит исключительно от тебя, — проворковал парень мужчине в ухо и, щелчком подозвав моментально прискакавшего официанта, забрал у него бутылку виски и два высоких фужера.
— А для начала, давай-ка выпьем, — налил он в посуду до краев крепкого напитка и, согнув руку в локте, предложил, — брудершафт?
Антонов с усмешкой обвил чужую руку своей и, скрестив локти, выпил дозу до краёв, закончив процедуру длинным и сочным поцелуем, причём первым, весьма не скоро, оторвался не он.
— Неплохо, — словно конь помотал головой, похоже, слегка обалдевший мальчишка, — признаю своё поражение. Ты, похоже, из наших.
— Да ладно тебе, может Мегрэ из тебя ещё выйдет, если до моих лет доживёшь. Сколько тебе, шестнадцать, восемнадцать? Мне уже сорок два, мой мальчик, и обвести вокруг пальца одного из первых мироедов Североградской губернии тебе не удастся. Можешь улыбаться, сколько хочешь. Твоя красота не собьёт меня с толку, — с этими словами Сергей встал из-за стола и, небрежно бросив на стол купюру, подмигнул пацану и, не оглядываясь, неспешно пошёл к дверям, боясь самому себе признаться, что попросту убегает.
С удовольствием вдохнув свежего ночного воздуха, Серж вышел из душного зала наружу и, посмотрев на уже почерневшее небо, подумал о том, что Бог всё же есть, раз он вместо Него встретил смазливого и дерзкого мальчика, который, что греха таить, был как раз в его вкусе и наверное даже стоило уложить парнишку в кровать, но чёрт знает почему он этого не сделал, а наоборот, трусливо ретировался от него. Стоя на улице, Сергей неторопливо прикурил сигарету и потянулся к карману, дабы вызвать такси, ибо беспокоить шофера с фирмы, в виду хорошего настроения, он посчитал сегодня не нужным…
— Куда поедем, папаша, — блеснув в ярком свете фонаря золотой фиксой, спросил бородатый, чем-то похожий на ныне покойного Усаму Бен Ладана таксист.
— Чтобы мне быть твоим папашей, — наставительно покачал указательным пальцем перед крупным волосатым носом купчина, — я бы лет двадцать назад должен был без презерватива оттрахать гиббонову маму, ну, а так как прошлого не вернёшь — заводи мотор и вперёд, — с этими словами Сергей сунул водиле двухтысячную купюру, запрыгнул на заднее сидение, а шофёр дал по газам и машина, прямо на глазах у невозмутимо стоящего на пандусе швейцара, с ходу превратилась в точку…
«Надо же было так нажраться», — Первым же делом подумал Антонов и провёл языком по потрескавшимся губам.
«Пить», — первое, что подумал мужчина и с громким стоном вознамерился повернуться на бок, но, попытавшись пошевелить ногой, упёрся во что-то горячее и мягкое, на поверку оказавшееся голым бедром какого-то человека.
Между тем бедро повернулось на сто восемьдесят градусов, и его владелец, осторожно приставив ко рту Антонова бутылку с холодной водой, ласково проговорил ему прямо в самое ухо:
— Спокойно. Всё хорошо. Ты в безопасности. И будь я проклят, если не соблазню такого красивого, а главное — богатого старичка.
— Что со мною случилось, малыш, — кое-как сфокусировав взгляд на знакомом ресторанном пацане, поинтересовался мужчина, — и почему моё тело болит, как будто меня недавно поимел доисторический Кракен, причём всеми щупальцами сразу.
— А ты припомни, — сказал «малыш», провёл рукой по лбу Сергею и тот на удивление вспомнил…
— Ну что, очнулся, мудак? — голос, принадлежавший несомненному, бородатому таксисту, заставил Сергея открыть глаза и осмотреться вокруг.
— Ты небось думал, что тебе подарок пришлют и даже раком поставят, только суй, — раздался многоголосый смех и неясный свет мигнувший от прикуренных сразу трёх сигарет осветил небритые и сухопарые лица, с неприкрытой злостью глядевшие Антону прямо в глаза. — Запомни, свинья, нет ещё такого умника, кто перехитрил бы нашего хозяина. Но я решил быть милосердным. И потому ты умрёшь быстро. Тебе даже позволено будет сказать несколько слов. Любых, пусть даже затрагивающих мою честь.
— А если я обзову тебя собакой?
— Время идёт, — сказал носатый и Антонов почувствовал, как по шее заструился тонкий ручеек крови от прикоснувшегося к ней, по всей видимости, острейшего ножа. — Или ты умрёшь, как собака.
— Надеюсь, что вонючим псом издохнешь ты, — прозвучал в темноте весёлый, молодой голос и жуткий предсмертный вопль заглушил хруст от ломаемых, как через коленку, шейных позвонков…
— Зачем ты это сделал, мальчик? Ты даже не представляешь, в какую историю влип, — сжимая зубы от боли, перевернулся на спину Сергей и, выдохнув, закрыл глаза.
— Ты мне понравился, — на секунду накрыл его губы своими губами мальчишка, — и потому я решил, что могу себе позволить помочь попавшему в беду человеку. Молчи, не говори ничего. Тебе нужно только довериться мне…
Жаркий и умелый язык опускался всё ниже и ниже, а когда губы накрыли собою самое сокровенное, всё постороннее моментально вылетело у Антонова из головы, а осталась лишь сладостная нега с ощущением полной и комфортной защиты, какой он не испытывал уже очень давно, даже в окружении личной, надрессированной в КОМИТЕТЕ ГЛУБИННОГО БУРЕНИЯ охраны…
Глава 2. Незванные гости.
Когда утром шаловливый солнечный зайчик, словно живой, принялся скакать по лицу Сергея, открыв глаза, он первым делом пошарил рукой слева и, обнаружив холодную пустоту, резко сел на кровати, отчего его слегка повело в сторону. Посмотрев на стоящие на столе часы и с удивлением поняв, что уже двенадцать, он быстро оделся и уже собрался уходить, когда дорогущий мобильник в кармане пиджака коротко пиликнул сообщением. Номер абонента оказался скрыт, чего не скажешь про само письмо.
«Прости, что не дождался твоего пробуждения. Надеюсь ты не в обиде. Будешь уходить — отдай пожалуйста ключ на вахте. Меня не ищи. Если захочу, я сам тебя найду. Было неплохо. Пока, проказник».
«В следующий раз высеку мальчонку», — почему-то улыбнулся на «проказника» Антонов и, спрятав телефон в карман, аккуратно запер дверь и тут же попал в длинный и многолюдный коридор. Всюду слонялись взад и вперед молодые люди. Некоторые в одном белье. Причём это относилось как к парням, так и к девушкам. Покачав головой и сложив два плюс два, Сергей попытался вспомнить, когда же он в последний раз был в общаге, но, ничего не припомнив, мысленно плюнул, спустился по лестнице вниз, отдал ключ дородной, усатой вахтёрше и, отворив разболтанные, деревянные двери, вышел в жаркий, июльский день…
Сидя на заднем сидении единственного в Северграде старинного, черного Роллс-Ройса, Антонов мысленно пробовал анализировать своё вчерашнее поведение, главным образом ту его часть, которая началась и закончилась в неизвестном пока общежитии. В общем, ничего зазорного не случилось. Два взрослых человека неплохо провели вместе ночь и стоит ли об этом думать. Не проще ли будет выкинуть его из головы и забыть навсегда.
Прикатив в офис уже после обеда, Сергей целый час разбирался с текущими делами, потом прослушал доклад начальника охраны, по поводу вчерашнего на него наезда.
Небезызвестный кавказский бизнесмен Хасан, чьими людьми оказались вчерашние бандиты, прижатый с утра в угол, сперва наложил в штаны, а затем поклялся всеми богами и своей мамой, что у него даже и в мыслях не могло возникнуть такой бредовой идеи. И Сергей ему верил. Державший пару «шашлычных» и три фруктовых киоска горец самоубийцей отнюдь не был, а потому тут же открестился от своих земляков и даже взялся их тайком закопать, в одному ему известном месте за городом, где, видимо, уже приходилось производить нечто подобное. Настучав бедняге для порядка по почкам и взяв в виде компенсации по шашлыку, бравые ребята из безопасности Хайтек- Инвеста быстро отвалили, напоследок услышав от сравнительно легко отделавшегося генацвале льстивое предложение заходить в любое время.
Покончив с делами и решив, что на сегодня достаточно, Антонов заказал в гараже машину и вскоре поехал домой.
Огромный трехэтажный особняк, находившийся сразу за городом, напоминал своей конструкцией детский, сказочный дворец. Но тут уж Сергей ничего поделать не мог, так как и сам дом, и контрольный пакет акций он купил у уехавшего куда-то в Европу, отошедшего от дел Ваньки Савельева, его однокашника и друга. Об этом давно уже ходили какие-то странные слухи. Вроде бы Иван тайно женился, взял мальчонку из приюта и почему-то навсегда свалил за бугор, никому не оставив своих координат, напоследок за бесценок продав все, что имел, Антонову.
Бодро прошагав в услужливо распахнутую плечистым охранником дверь, Сергей знакомой, как пять пальцев, дорогой поднялся на второй этаж, скинул пиджак в гардеробе и устало пошлепал в душ.
Через полчаса, распаренный и благодушный, он сидел в богато обставленной гостиной и, прихлёбывая дорогущий коньяк, дымил ароматной Cohiba.
Антонов пятый год жил один, не считая пожилой горничной Марии Николаевны да охранника Борьки, которого он почему-то не менял уже год, хотя выбор был грандиозный.
Супруга Ирина скоропостижно скончалась от рака как раз пять лет назад и оставила после себя разве что фотографию в траурной рамке, стоящую на массивной столешнице от камина. Детей они так и не нажили. Сначала хотели пожить для себя, потом Антонова затянул водоворот бизнеса, да и страшновато было в то время, когда новоявленных бизнесменов подстреливали через одного и жена рисковала остаться молодой вдовой, да ещё с ребенком на руках. А потом болезнь и смерть окончательно и бесповоротно оставили Сергея вдовцом. Постоянной подруги он себе так и не завёл, предпочитая обходиться нерегулярными связями с представителями обоего пола, которых ему предоставляло одно эксклюзивное эскорт агенство…
Случай в ресторане забылся быстро, скучные будни полностью завладели антоновскими мыслями, и через неделю он и думать перестал о некоем вздорном мальчишке, яркой и теплой звездочкой на миг вспыхнувшем на его жизненном горизонте и также быстро с него пропавшем.
Ужинал Сергей, как всегда, в одиночестве. В просторной столовой на сорок персон, в которой за находящейся на другом краю стола солонкой можно было пару минут скакать на кобыле, он выглядел этаким Маркизом Карабасом, сидящим в замке у громадного Людоеда.
Сердобольная Николавна, накрыв на стол и по привычке поворчав на то, что пора бы и остепениться и завести жену, оставила его одного. Покопавшись минут двадцать в салатах и с неохотой прожевав котлетку по-киевски, Сергей вылез из-за стола и, пройдя в свою спальню, завалился спать.
Сна, как назло, не было. Покрутившись с час на холодной постели, он включил на тумбочке свет и надев уже необходимые для чтения очки, открыл томик Бушкова и продолжил читать с последнего места. Увлекшись приключениями очередного супермена, Антонов внезапно услышал какой-то громкий стук за дверью, как будто с полки упал мешок с картошкой, затем наступила тишина. Сергей совсем было успокоился и приготовился читать дальше, когда дверь резко распахнулась и двое типов в черных масках влетели в спальню, и приласкав его по башке бейсбольной битой, отправили в аут…
Очнулся он у себя в кабинете сидящим на стуле, со связанными руками и кляпом во рту. Оба бандита находились тут же, расположившись у вмонтированного в стену сейфа.
— Ну здравствуй, братила, — негромко сказал один из пришедших и оперся рукояткой видавшего виды револьвера о лежащую на массивном дубовом столе кожаную папку. — Собственно, против тебя мы ничего не имеем, как говорится, ничего личного. Из этого следует, что ты добровольно, безо всякого с нашей стороны нажима, называешь нам код вот от этой каморки папы Карло и тогда по истечении некоторого времени мы тихо и мирно удаляемся и даже свет в туалете выключим. Ну вякни чего-нибудь, — и его напарник вынул у Антонова кляп изо рта.
— Да уж. Не перевелись ещё на свете бомбилы, говорящие столь лапидарно, — усмехнувшись, ответил Сергей и, заметив поднимающуюся от стола руку с пистолетом, поспешил пояснить. — Эй, это не то, что вы подумали. Сие означает: предельно сжато, ясно.
— А хоть знаете, корсары вы недоделанные, что, ввалившись сюда, вы уже покойники и теперь вам либо предстоит всю свою жизнь бегать с Северного полюса на Южный, или сразу по выходе из моего дома повеситься на ближайшем фонарном столбе.
— Ты нам не свисти, барыга позорный. Нам твою подноготную намедни с подробностями выложили.
— Интересно, кто?
— Конь в пальто. Чего ж ты такой весь из себя крутой с одним охранником ночуешь, да сигнализация у тебя плёвая, отпирается влёт. Хоть бы кобеля в будке для приличия завёл.
— Учту на будущее, — серьёзно сказал Антонов. — Кто ж мог подумать, что главу Хайтек-Инвеста как обыкновенного барыгу обчистить смогут.
— Звиздеть-то всякий может, — осторожно проговорил один из пришедших.
— А ты в столе покопайся, благо не заперт, там на верхней полке мои документы лежат и ещё куча всего. Может и поймёшь, что попал — хуже некуда. И не деньги тебе светят, а паяльник в заднице для начала.
— Ну, насчет паяльника не обещаю, а вот пару шлепков по попке сделать могу, -сказала невесть откуда появившаяся в дверном проёме фигура и несколькими точными ударами уложила грабителей на пол.
Затем незнакомец освободил Антонова от верёвок и, присев на стоящий рядом с ним стул, тоном мудрого учителя сказал.
— Даже на неделю тебя одного нельзя оставить, Сергей.
— Ты? — изумленно вскричал Антонов, узнав в освободителе давешнего, ресторанного мальчишку. — Но откуда?
— Мимо проходил. Ты все-таки непроходимый тупица Антонов. Даже удивительно, как ты попал в директора? Да твой адрес в этом городе буквально на каждом заборе написан, а при некоторой сноровке и номерок телефона добыть не проблема.
— Как же тебя зовут, спаситель? — спросил, разминая затёкшие руки, Сергей.
— Женей зови. Кстати, охрана у тебя в доме и правда туфта полная. Как тут еще всё городские бомжи не поселились, я удивляюсь.
— Так значит, ты действительно меня искал?
— Не искал, а нашёл. И на твоё счастье очень вовремя.
— С этим не поспоришь, — согласился мужчина и быстро набрал номер телефона…
Приехавшая со скоростью метеора служба безопасности, особо не церемонясь и не утруждая полицаев, быстро оприходовала обоих бандюганов, увезла в больничку оглушённого охранника Борьку и наконец оставила Антонова с Женей вдвоем.
Подойдя к сидевшему в одних плавках Сергею, уже раздетый мальчишка повалил его на огромный сексодром и, прижавшись к нему всем телом, жарко прошептал в самое ухо:
— Я думаю, спаситель имеет право на вознаграждение.
Через минуту их тела сплелись в одно целое, и Антонов наверное впервые в жизни почувствовал наслаждение от того, что подчинялся, да ещё какому-то малознакомому, но такому желанному мальчишке…
Глава 3. Нежность и боль.
Ночью Антонову не спалось. Наверное; сказывались случившиеся за последние часы события, хотя они и должны были быть ничтожными для его крепкой, закалённой психики.
Скорее всего, сыграли свою роль сказочные минуты, проведенные в объятьях этого солнечного мальчишки. Кое-что из того, что вытворял с ним пацан, Сергей сроду не видел, хотя и прожил свою нелёгкую жизнь отнюдь не в средневековом монастыре.
Присев на разворошенной, как стог сена, кровати, мужчина затаил дыхание и, слегка отодвинувшись от парня, с удовольствием принялся его разглядывать. Ночник они не включали, но полная, яркая луна, бьющая сквозь окно прямо на постель, полностью освещала совершенное молодое тело, проходя холодным лучом по плавным изгибам и соблазнительно теряясь в недоступных местах, которые ввиду их недоступности хотелось сразу же приласкать. Не в силах больше терпеть, Антонов легонько провел ладонью по спине и округлым, тугим ягодицам, лежащего на боку Жени, а затем, примостившись прямо напротив него, мягко прикоснулся своими губами к его соску. Мальчик застонал и, не открывая глаз, одним движением перевернувшись на спину, чуть развёл ноги в стороны. Сергей, продолжая целовать горячее тело, почувствовал, как руки парня, зарывшись в жёсткие кудри, притягивают его голову к самому низу и уже через минуту с дрожью во всем теле раз за разом вбирал своим ртом влажный от смазки член, затем, почувствовав приближение разрядки, подтянулся повыше, взяв рукой оба, и, наконец, с протяжными стонами любовники излились Сергею в ладонь.
— Ну вот, — когда они оба отдышались, совсем по-детски пожаловался Женька, — всю постель замарали.
— Это ничего, — почувствовав прилив давно забытой нежности, сказал Антонов и нежно погладил удобно устроившуюся на его груди горячую голову, — потом Николавна поменяет.
— И что теперь будет? — Тихо спросил мальчик.
— Я не знаю, — честно ответил Сергей, — давай просто поспим. Как говорили наши предки: «Утро вечера мудренее».
Через какое-то время мужчина и парень, крепко обнявшись, спали, отбросив все возможные проблемы на завтра…
Утро встретило Антонова сладким поцелуем от завёрнутого в большое махровое полотенце Женьки. А когда махом возбудившийся Сергей попытался завалить парня на кровать, тот ловко увернулся от любовника и неожиданно подкатил к постели тележку, на которой имелась горячая с виду яичница с сосисками на двух фарфоровых мисках, хлеб, масло, пара тостов, блюдце с джемом и две чашки, исходящего паром, восхитительного чёрного кофе. Оставив на время попытки овладеть мальчишкой, Антонов прямо в трусах сел напротив Жени и они оба принялись с жадностью поглощать нехитрый завтрак.
— Как же ты умудрился отыскать все это в незнакомом доме, да еще и сносно сготовить? — по-крестьянски чмокая горячей сосиской, спросил генеральный директор, справедливо решив, что перед мальчиком можно и не выпендриваться.
— Да, домина огромный, — похвалил жилище бизнесмена Евгений. — Мне бы ни за что тут ничего не найти. Спасибо баб Маше. Мы с ней враз подружились. Она мне и продукты, и кухню показала, но приготовил я сам, — строго посмотрел на Сергея мальчик.
— Боже меня упаси сомневаться в твоих талантах. К тому же, я уже видел некоторые из них.
— А, ерунда, — прихлебывая кофе, отмахнулся Женя. — А драться меня отец научил. Он в свое время хорошую школу прошел и на Кадочникове был прямо подвинут.
— И убивать — тоже он? — посмотрел любовнику прямо в глаза мужчина.
— Хочешь верь, а хочешь не верь, но это в первый раз было. Я как чувствовал, после ресторана тогда за тобой поехал, да и сильно узнать хотелось, где ты живёшь. Я же говорил, что ты мне сразу понравился. А когда увидел, что эти обезьяны тебя убить хотят, мне совсем голову снесло, вот я их и…
— Тихо, тихо малыш, я тебе верю — вытирая салфеткой побежавшие из его голубых глаз слёзы, проговорил Антонов, — никто не узнает.
— Ты знаешь, а я так давно не плакал. Даже и не вспомню, когда в последний раз.
Вместо ответа Сергей молча обнял мальчишку за плечи, сбросил с него полотенце и, жарко поцеловав в губы, повалил на постель…
После принятого на скорую руку прохладного душа Антонов оделся, скрепя сердце, попрощался с Женей и, взяв с него слово никуда не исчезать, поехал по делам.
На работе он постарался с головой погрузитьчя в дела, стараясь не думать о своем молодом любовнике. Подписывал бумаги, проводил совещания, распекал подчинённых, накричал, а затем успокоил свою секретаршу, а между тем милый Женин образ всё равно ни на секунду его не оставлял, постоянно присутствуя где-то перед внутренним взором.
Кое-как доработав до четырёх и придумав какую-то вздорную причину, мужчина спешно покинул офис и быстро поехал домой, тревожно гадая по дороге, дома он или нет.
Женя сбежал. Причём никакого сообщения на этот раз не оставил, а допрошенные с пристрастием новый охранник и домработница не смогли ничего сказать. Парень как сквозь землю провалился.
Устало опустившись на стул в кабинете, Антонов нервно курил одну сигарету за другой и вместительная хрустальная пепельница уже с трудом вмещала в себя окурки. Сергей всё перебирал в уме события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра и искал то, чем он, наверно, мог мальчишку обидеть, а попутно проклинал себя за непрактичность, что не спросил у него даже фамилии и телефона. Чтобы хоть как-то отвлечься, он выпил добрый бокал коньяку, но этим лишь разбередил рану. Вскоре сорока двух летний крутой бизнесмен, ещё недавно отличавшийся железной волей и живший безо всяких сантиментов, весь в слезах завалился, не раздеваясь, на кровать и через полчаса крепко заснул…
Следующую неделю после работы, чтобы отвлечься от дум, он посвятил охране своего жилья, которая, как показали последние события, была отнюдь не на высоте. В спешке нанятая бригада шабашников стахановскими методами обнесла весь замок с пристройками столбами с колючей проволокой, к которой совершенно противозаконно подвели электрический ток. На сооруженной в два дня деревянной, пятиметровой вышке посадили охранника с автоматом. Потом Сергей самолично съездил в собачий питомник и выбрал здоровенного кобеля неизвестной породы по кличке Валуев, с устрашающе огромной пастью, который на глазах у изумлённого бизнесмена одним глотком сожрал брошенный ему с руки трехкилограммовый кус конины. По приказу Сергея построили каменную будку в два кирпича толщиной и собачку посадили на пятиметровую железную цепь. Кормить этого монстра решили с помощью охраны, так как напуганная крокодильей мордой кобелины баба Маша подходить к нему отказалась наотрез. Стоит добавить, что в доме теперь находились двое охранников, не считая того, который на вышке.
К концу седьмого дня такой напряженный график вымотал Антонова совершенно и расслабленный мужчина без сил лежал в горячей ванной, потягивая виски и задумчиво глядя в голубой потолок, когда у смартфона на стеклянной полке настойчиво заиграл звонок.
— Господин Антонов? — глухо прозвучал в трубке незнакомый женский голос.
— С кем я говорю? — осторожно осведомился Сергей.
— Это Женина подруга Аня. Он мне однажды про вас рассказал и на всякий случай ваш номер оставил. Сказал, что вы всегда поможете.
— Где он, что случилось?! — выскочил из ванны Сергей, расплескав пену по всему полу. Зажав трубку ухом, бизнесмен принялся натягивать на себя трусы.
— Мы в клубе «Пират» — это на Рассветной четырнадцать, и Женю бьют, мне страшно. Они старше и сильнее, а он… много выпил и ответить не может.
— Анечка, милая, продержитесь ещё минут десять, я уже еду, — бросил трубку Антонов и, одеваясь на ходу, стремглав выбежал из квартиры.
— Сергей Сергеич, вы точно не хотите позвать полицию? — спросил, оглядываясь назад, Костя охранник, когда они с бешенной скоростью мчались по вечернему городу.
— Обойдёмся сами, а если боитесь, то я один, — зло закусив губу, проговорил Сергей.
— Обижаете, шеф, — весело сказал сидящий за рулем охранник Дима, — только, чур, вы в сторонке, только покажете нам и всё.
Белый мерседес, взвизгнув тормозами, как вкопанный встал у входа в «Пират».
Вылезшие из его салона мужчины быстро пошли к дверям и, походя отшвырнув попытавшегося помешать им вышибалу, зашли внутрь.
Внутри стояли неимоверный шум и смог, сквозь которые на импровизированном ринге трое молодых людей, обутых в армейские берцы, изо всех сил пинали какого-то скрюченного, лохматого человека. Глянув на шефа и увидев утвердительный кивок, Коля и Дима шустро забрались на ринг и без долгих прелюдий несколькими точными ударами разделали эту беспредельную троицу, как Бог черепаху, а на попытавшихся вмешаться ещё двоих Дима навел пистолет, что сразу заставило остальных засунуть ручонки себе в жопу. Затем Антонов бережно взял Женьку на руки и под прикрытием охраны вышел на ночную улицу…
Глава 4. Тренировочный день.
Виртуозно управляющий мерседесом Дима на полных парах мчался по направлению к городской больнице, наплевав с высокой колокольни на правила дорожного движения и сигналы светофоров, под возмущенные гудки подрезаемых попутно автомобилей и матерные вопли освежённых из грязных луж граждан. Доведённый же до отчаяния Антонов, у которого на коленях лежал избитый мальчишка, уже позвонил по десятку разных телефонов, так что, когда они подъезжали к хирургическому корпусу, их встречала целая процессия медработников. Не хватает только хлеба-соли и цыган с медведем (почему-то не кстати пришло Сергею в голову).
Как только машина остановилась, Антонов осторожно положил Женю на услужливо подсунутую кем-то каталку и вместе со всей кодлой врачей и сестёр быстро пошагал внутрь больницы. Там его вежливо оттёрли в сторону, посадили на лавочку и попросили ждать. За два часа, учитывая уплаченные Антоновым колоссальные деньги, пациенту с неимоверной скоростью сделали все мыслимые анализы, МРТ головного мозга, просветили рентгеном руки и ноги, замазали все царапины, вплоть до того, что, наверное, выдавили прыщ на носу да побрили лобок, в общем — прощупали всего вдоль и поперек и, наконец, когда Антонов извёлся полностью, вышедший к нему седой, благообразный доктор сказал:
— К счастью, у мальчика ничего серьёзного нет. Множественные синяки, ушибы, скорее всего небольшое сотрясение мозга. Переломов мы не обнаружили. Так что, если хотите, поместим его в отдельную палату до утра и понаблюдаем, а завтра можете продолжить лечение сына на дому. Ведь это ваш сын, Сергей Сергеич?
— Сын? Да, да, конечно же, сын, кто же ещё. Но нет. Если ничего серьезного — я заберу его сейчас.
— Воля ваша, — сказал доктор, — но минимум неделю постельный режим, усиленное питание и желательно полное отсутствие стресса. Ну да я вам, голубчик, сейчас все распишу…
Дома Женю раздели и при помощи охающей бабы Маши кое-как помыли и уложили на Сергееву кровать. Парень пришел в себя и, изредка открывая свои синющие глаза, смотрел на Сергея ненавидящим взглядом. А, когда тот попытался взять его за руку, он заорал как сирена и Антонову пришлось срочно ретироваться из комнаты в гостиную.
Через полчаса, осторожно приоткрыв дверь и на цыпочках подойдя к постели, он посмотрел на разметавшиеся по подушке мокрые локоны, услышал ровное сопение мальчика, и, успокоившись, вышел вон.
Во всей этой истории для Сергея было много странного и, устроившись в темноте гостиной на угловом диване, Антонов по привычке пробовал посмотреть на сегодняшний случай с разных сторон, но за отсутствием информации получалось плохо. Плюс неожиданные перепады в отношении Жени к нему. Ещё недавно он чуть ли не признавался ему в любви, а сегодня этот взгляд, полный злобы и ненависти.
«Кто ты, мой мальчик? И за каким дьяволом ты оказался возле меня, взорвав мою спокойную, размеренную жизнь и превратив её в некое подобие рулетки? Я теперь и живу-то только тогда, когда ты рядом со мной. Все остальное время я лишь существую в ожидании нашей встречи. Ведь ты уже давно перестал быть для меня этаким милым капризом, а стал по-настоящему родным и любимым человеком, ради которого я, кажется, готов на всё».
Уже далеко за полночь Антонов ужом проскользнул в спальню, тихонько разделся и осторожно забрался под одеяло, стараясь не задеть спящего Женьку. Затем мысленно поцеловал его в губы и быстро заснул.
Воскресное утро встретило Сергея диким стояком и светлой Жениной головой, размеренно двигавшейся у него между ног. Не в силах что-нибудь говорить, он со стоном излился прямо ему в рот и, откинувшись на подушку, увидел перед своим лицом, облизывающуюся, довольную Женькину мордашку.
— Тебе лежать надо, малыш, — целуя его глаза, попытался пожурить парня Сергей.
— Глупости, милый, — словно кот промурлыкал мальчик, — я совсем не болен. И к тому же очень голодный. Я не про еду, глупый. Я тебя хочу съесть, — откинул он одеяло, сел на него верхом и вскоре комнату огласили малопристойные охи и ахи, не скоро окончившиеся одним длинным стоном.
В последнее время Антонов привык, что в отношениях с Женей он довольно часто (а в постели почти всегда) находится в подчинённом положении. По-началу его это дико бесило, потом просто смущало и наконец он стал испытывать от этого огромное наслаждение, словно спящий в нём до поры садомазохист с пришествием в его жизнь Евгения резко проснулся и отодвинул куда-то на задворки сознания его основную, доминирующую личность, (что, к счастью, не мешало Сергею оставаться на работе все тем же жёстким и требовательным начальником).
Завтракали они в этот раз в столовой и, дождавшись, когда баба Маша закроет дверь с той стороны, Антонов осторожно спросил:
— А кто такая эта Аня, что мне вчера звонила?
— Да так, подружка одна, — отмахнулся мальчик, намазывая булку икрой.
— Что за подружка?
— А ты что, ревнуешь? — с набитым ртом спросил негодник.
— Да нет. Вот, спасибо хочу ей сказать, что позвонила и, кстати, может, расскажешь мне, что это было вчера?
— Ничего особенного, — беззаботно сказал мальчишка, уплетая за обе щёки омлет и болтая ногами под столом, — просто мне надо быть в форме.
— Я, наверное, очень отупел к сорока годам, но все же, может, объяснишь человеку, как минимум неравнодушному к тебе, как побои помогают тебе сохранить какую-то там форму?
— Объясню, — серьезно ответил парень. — Когда я чувствую себя хорошо очень продолжительное время, мне обязательно нужны отрицательные эмоции. Это нужно для поддержки моего эго. И поэтому я иногда хожу в этот клуб, где изредка дерусь на ринге. Бои без правил — мой конёк.
— Но вчера был не бой, было избиение младенца?
— Я просто слегка перебрал, а так бы уделал их всех троих. Не веришь?
— Не знаю. Я ведь и сам когда-то занимался боевым самбо. В органах каждый мог выбрать себе борьбу по душе.
— А давай один бой. Только один. Клянусь, я буду нежным, — оживился пацан.
— Тебе лежать надо, вояка, — почувствовав давно забытое возбуждение от предстоящей схватки, ответил Сергей.
— Ну Серёженька, милый, один только раз. Мне это очень надо, — умилительно попросил Женька.
— Хорошо, — сдался Антонов, — один раз.
Места в столовой хватало с избытком и, отойдя от стола метра на три, оба бойца стали лицом к лицу. Так как из одежды на них имелись лишь трусы, ничего снимать не пришлось, и любовники, не мешкая, приступили к делу.
Первый удар ребром ладони в лицо Сергей легко отбил, и второй тоже, и третий, и четвертый. Руки мальчишки мелькали, словно мельница, и Антонов едва успевал ставить блоки, изредка проводя контрвыпады, от которых Женя легко уклонялся. Потом пошли в ход ноги и подсечки. Мужчина и парень ходили, пригнувшись, по столовой, как два шипящих кота. Один — матерый и старый, а второй — молодой и полный сил. Через десять минут такой пикировки и обмена ударами Сергею удалось достать Женю коронным ударом нкв-дэшников пяткой под мышку. Мальчишка налетел спиной на стол, с грохотом опрокинув остатки завтрака на пол, затем неуловимым движением сделал Сергею подсечку и, когда тот, подскользнувшись на сливочном масле, завалился на пол, прыгнул к нему на грудь и со злобной гримасой, подняв кулак для завершающего удара, неожиданно замер. Постепенно злоба сошла с его лица, появилась виноватая улыбка, он опустил руку, ловко нагнулся и жарко поцеловал поверженного любовника в губы. Так они и целовались, лёжа на полу в разгромленной столовой, не обращая внимания на прибежавших охранников и заохавшую в сердцах над разбитой посудой бабу Машу…
Потом бойцы долго ласкали друг друга в душе, потом дурачились, пуская мыльные пузыри и, в конце концов извозившись в мыле, опять вернулись в душ. Затем смотрели кино по телевизору и играли в игру на компьютере, потом обедали всё в той же столовой. А после обеда, наплевав на советы доктора, гуляли в парке, держась за руки. Ели обалденное эскимо и пили холодный квас. Затем забрались на чёртово колесо и крутились на нём, пока у Жени не закружилась голова. До одурения наорались, катаясь на американских горках, а в зоопарке кормили хлебом павлинов, и мальчик от всей души хохотал, наблюдая за смешными проделками краснозадых макак. Довольный Антонов не мог наглядеться на его одухотворенное, счастливое лицо и одновременно у него не выходила из головы та злобная и страшная гримаса в столовой, когда ему казалось — ещё миг и этот небольшой, но сильный кулак пробьет его грудь до самого сердца…
Глава 5. Танец.
Умотавшимся за день до потери пульса любовникам хватило сил только на ужин. На секс их уже не осталось вовсе, и потому, лёжа в постели, Женька лениво перебирал завитки на груди у Сергея, примостив свою голову на его руке. Антонов же, обняв мальчишку за спину, молча размышлял о превратностях судьбы и о том, что бы с ним сейчас было, не повстречай он это сокровище.
— Слушай, герой, а у тебя день рождения когда?
— Отец говорил — летом, хотя в паспорте написано в январе.
— Так это же замечательно, я, чёрт возьми, у тебя в неоплатном долгу, да и просто хочу сделать тебе подарок. Меня так и распирает от этого желания. Решено, завтра идём по магазинам, а вечером у нас романтический ужин в ресторане. В конце концов, любовник у меня один и день рождения у него летом, так пусть это будет завтра.
— Я не против, Серёж, — прошептал соловеющим голосом парень и через несколько минут они уже глубоко спали, довольные и счастливые, с надеждой, что завтрашний день принесет им много радости.
Денёк выдался солечный прям на заглядение, и после обязательного завтрака они поехали в магазин. Конечно же, салон был эксклюзивным и, пока Антонов листал журналы мод в предбаннике, лучшие стилисты вплотную занимались Евгением. Где-то по прошествии двух часов, когда Сергей уже пересмотрел надоевшую макулатуру по второму разу, его восхищённому взору представили красивого, стильно подстриженного молодого человека, одетого в строгий костюм, с бриллиантовой булавкой на шикарном галстуке, в модных туфлях и с золотым брегетом на левом запястье.
— Краситься мы категорически не захотели, Сергей Сергеич, — деловым тоном произнёс здешний хозяин Алик, — но, может, оно и к лучшему. Блондинам лучше оставаться с природным цветом. Тем более, он так сочетается с его изумительными глазами. — С этими словами Алик крутанул Женьку за руку вокруг своей оси, как бы показывая готовый продукт со всех сторон. Обалдевший Антонов молча расплатился, от души похлопал хозяина по спине и, взяв преобразившегося малыша за руку, покинул салон.
Так как до вечера ещё оставалась куча времени, чтобы как-то его убить они сходили в кино и, усевшись на последний ряд, в темноте целовались как дети, слабо воспринимая то, что происходило на экране. Дело чуть было не дошло до секса, но более трезвомыслящий Сергей еле сумел остановить парнишку, считавшего, что ничего зазорного в этом нет. На выходе из кинотеатра располагались киоски с одеждой и бижутерией, произведённой в ближайшем гараже, а на одинокой, открытой дверке было корявыми буквами выведено:
«Магия. Предскажу вашу судьбу. Недорого. Бальтазар».
— Давай зайдем. Время ещё есть, — попросил Антонова мальчик.
— Ты что, это же туфта.
— Какая разница, ведь интересно же, — настаивал Женя и чуть ли не силой затащил его внутрь.
За обычным столом, накрытом красной скатёркой, сидел опрятный мужичок лет шестидесяти от роду и, ловко передвигая костяшки на раритетных канцелярских счётах, записывал что-то в синюю, пухлую тетрадь.
— Простите, а вы и вправду маг? — Серьезно спросил мальчишка, усаживаясь вместе с Сергеем напротив Бальтазара, которого лет тридцать назад можно было бы принять за обыкновенного заводского бухгалтера.
— Точно так, сынок, — ответил дедок, глянув на обоих колючим, неприятным взглядом.
— И вы правда можете предсказать нам будущее?
— Что ж, дело не хитрое. Только если оно тебе не понравится, тогда как?
— Ничего, — переглянувшись с пытавшимся остаться серьёзным Антоновым, сказал Женька, — как-нибудь переживем.
— Ну тогда слушайте. Первом делом для тебя, господин директор, — показал он зазкоруслым пальцем в лицо Сергею. — Ежели хочешь, чтобы вы с мальчонкою вместе остались, в понедельник не ночуй дома, а если всё же останешься, в последний миг подумай о Боге, и тогда он тебе поможет.
— А ты, — перевел он глаза на мальчишку, — чтобы до завтрашнего вечера все ему рассказал, да тому упырю от ворот поворот дай. Иначе, голуби, не прожить вам и двух дней.
Сказал и замолк, давая понять, что сеанс окончен.
Антонов пожал плечами от такого странного предсказания, сунул магу пятитысячную купюру и, схватив Женьку за руку, с удовольствием вышел наружу.
— Что это он тебе про какого-то упыря говорил? — как бы невзначай спросил у юноши Сергей уже в машине.
— Не знаю я, — отвел глаза мальчик, — аферист он, а не Бальтазар. И поняв, что расспросами ничего не добьётся, Сергей ласково погладил его по руке, решив, что если что-то и есть, то после сегодняшнего вечера он сам всё расскажет.
Люстры в знакомом ресторане сияли так, что слепило глаза. Они сидели за шикарно накрытым на двоих столиком, в центре которого красовался огромный торт, с семнадцатью зажжеными свечами и фигурной надписью «Люблю».
Вытащив из ведёрко со льдом и открыв бутылку шампанского, Антонов разлил шипучку в два высоких бокала и, встав из-за стола, тихо и торжественно сказал:
— В этот благословенный для нас обоих день я хочу выпить за тебя, мой мальчик, за твой день рожденья, хоть ты и не помнишь числа. Я благодарен судьбе, которая столько лет в личной жизни раздавала мне одни пинки, месяц назад сделала мне самый дорогой из подарков, какой только можно себе представить. Она подарила мне тебя, любимый. И в этот день я клянусь, что буду любить тебя до самой смерти и что бы ни случилось, всегда останусь с тобой. А если умру, то и тогда не оставлю тебя одного, ибо теперь ты — мой единственный малыш и ты мой наследник.
С этими словами они чокнулись хрусталем, пригубили вина, а Женька, ошалело посмотрев на Сергея, спросил.
— А что это означает?
— А то, мой милый, что если я сдохну, все, что у меня есть, достанется тебе, — он, ничуть не стесняясь присутствующей вокруг публики, поцеловал в губы мальчишку Антонов.
— Но я не хочу, — попробовал возразить парнишка, но Сергей вдруг неожиданно зажал ему рот рукой и с улыбкой показал на эстраду:
— Он всё-таки пришел, — и, схватив Женьку за руку, вытащил его на импровизированную танцплощадку, на которой в ожидании музыки уже находились несколько разнополых пар.
— Ты хочешь со мной танцевать?
— А неужели ты против?
— Да нет, но ты уверен, что в процессе танца нас не закидают перезрелыми бананами? — оглянулся мальчишка на притихший зал.
— Меня здесь знает каждый второй, не считая первого, а каждый третий или мне должен или на меня работает, мой милый. И пусть только хоть одна сволочь что-нибудь вякнет, я тотчас спалю это богомерзкое заведение. Вот увидишь, нам даже апплодировать будут, и не дай Бог они будут тихими. Иди сюда.
Мужчина бережно взял мальчика за талию. Тот положил руки ему на плечи, и в это время вышедший к микрофону стильно одетый брюнет приятным баритоном, под доносящиеся из огромных колонок чарующие звуки, запел:
«Зажигают свой свет фонари,
Провожая ушедший закат.
Наступившее время любви,
Я тебе, полуночнику, рад.
А над городом зыбкий туман,
И луна в темном небе молчит,
Только это молчанье обман,
Про любовь она светом кричит»…
Под ласковую, завораживающую музыку они кружились, влюблённо глядя друг другу в глаза. Весь мир перестал существовать, остались только они одни да эта песня, и этот потрясающий голос, от которого хотелось взлететь на небо.
«… По осенней опавшей листве,
Я отсюда ушёл навсегда.
На свиданье к туманной судьбе,
Куда выведут жизнь и года».
Музыка кончилась, и когда они нежно поцеловали друг друга, раздались сначала робкие, а потом и бурные апплодисменты со всех концов зала. Оторвавшись, наконец, друг от друга, они обнаружили, что танцевали одни, а певец, что так изумительно исполнял эту песню, уже куда-то ушел.
— Он всегда так, — чокаясь с мальчишкой шампанским, с грустью сказал Антонов, — появится, как привидение, споёт одну песню и потом долго не появляется.
— И никто не знает, как его зовут?
— Нет, мой мальчик, никто. Только «Он». Несколько раз я посылал ему денег с просьбой спеть для меня, но Он отсылал деньги обратно, а просьбу спеть игнорировал.
— Значит, не все в этой жизни можно купить? — с недоверием спросил мальчишка.
— К счастью, не все. Вот твою любовь купить нельзя, а похитить тебя можно. — С этими словами Сергей неожиданно схватил пискнувшего мальчика на руки и через весь зал понес на руках на выход…
— Мне надо идти, — поднялся на кровати Женя и быстро стал одеваться.
— На ночь глядя? — приподнялся на локте Антонов.
— Я недолго, Серёж. Обещаю через час вернуться.
— Ты хотя бы намекни, куда едешь.
— Помнишь предсказание этого сумасшедшего?
— Да это же бред, — попытался улыбнуться Сергей.
— Пусть так, но нашим счастьем я рисковать не хочу, — присел Женя на краешек постели и обнял Сергея, — я хочу покончить с прошлым и остаться с тобой навсегда. Даешь мне на это часок?
— Может, машину или охрану тебе?
— Нет, — и, склонив голову набок, задумчиво прошептал:
«Неужели любовь действительно есть»?!
Затем поцеловал любовника на прощание и, спустившись с лестницы вниз, как призрак растворился в ночи…
Глава 6. Люблю.
Спать Антонов конечно же не собирался, а пошлепав в одних трусах на кухню, заправил под завязку кофемашину и сварив крепчайшего напитка, вернулся в спальню, где и стал не спеша его истреблять. Затем приоткрыв окно закурил и стал задумчиво глядеть в ночное небо всё время думая о Женьке и о том , какое же ему привалило счастье. А ещё подумал о разнице в возрасте. Любовь конечно стирает границы, но всё же когда ему будет шестьдесят - мальчишке стукнет только тридцать пять. Ну да ладно. Он постарается и в шестьдесят не быть старой развалиной. С его деньгами это не трудно, к тому же любовь молодого человека послужит отличным стимулом к выполнению этой задачи. А дальше, дальше будет видно. Потом на ум пришёл чудной старикашка, посоветовавший этой ночью убраться из дома. Подумав минут пять, Антонов сходил на кухню, пополнил запасы кофе и сам не зная зачем прихватил оттуда полуметровый острейший нож и чтобы потом не испугать вернувшегося юношу - сунул его под подушку, решив, что они после вместе посмеются над глупыми, ночными страхами.
Потом покопавшись в шкафу достал синюю папку и вытащив оттуда стопку документов ещё раз их просмотрел. В них утверждалось и был официально завизирован факт, что прямым и единственным наследником Антонова Сергея Сергеевича, в случае его смерти, является несовершеннолетний Климов Евгений Николаевич 2001 года рождения, со всеми вытекающими отсюда правами на все движимое и недвижимое имущество.
Женькин паспорт Сергей тайком вытащил у него из куртки и отксерил, когда тот валялся без сознания после побоев. А потом съездил к своему юристу и в короткий срок официально оформил наследство.
Других претендентов у него не предвиделось, так что всё непременно досталось бы мальчишке.
Антонов приканчивал последнюю дозу из кофеварки и только успел поставить её на подоконник, как чьи то горячие руки ласково обняли его за плечи.
- Ты? - обернулся мужчина. Я ждал и веришь, даже не прилёг.
- Верю милый, теперь я в это верю, - сказал мальчик без тени улыбки и осторожно присел рядом с Сергеем.
- А теперь я расскажу тебе всё, только прошу - не перебивай.
Из короткого, но страшного рассказа подростка выходило, что воспитавший его в спартанской обстановке отец использовал сына как приманку для состоятельных людей и когда те не на шутку привязывались к нему, то составляли на него завещание. Затем же предприимчивый папаша без малейших угрызений совести устранял с дороги не нужного богатея, а наследство превращал в звонкую монету и переправлял на известный только ему счёт в банке.
Женя высказался и вжав голову в плечи молча уставился в пол ожидая или поцелуя или, что более вероятно, пинка под зад.
- Да. - задумчиво протянул Антонов и протянув Жене папку сказал, - вот и я попался на твою удочку. Что ж бери и владей. Интересно, как он будет меня убивать?
- Никак, - закричал вдруг мальчик, - скорее я его задавлю. Затем быстро вытащил кучу листков из мультифоры и прежде, чем Антонов опомнился, разорвал их на мелкие кусочки и выкинув в окно разревелся, упав в вовремя подставленные руки Сергея.
- Поплачь милый. Тебе надо. Со слезами уйдёт все горе, - целуя шею и лицо любимого шептал Антонов, - главное, что всё позади, всё кончилось, а впереди у нас светлое будущее.
- Вы так думаете? - раздался от двери противный мужской голос? Ну, ну. Как в той поговорке: "Если хочешь насмешить Бога - скажи ему о своих планах". Затем послышалось два щелчка и Женя неожиданно обмяк у Сергея в руках , а потом ничком упал на белую простыню, на которой тут же стало растекаться большое, красное пятно.
- Не вздумайте шутить, ваше степенство, - ровным голосом прокаркал подошедший убивец, наставив на Сергея пистолет. Одно ваше резкое движение и вы тут же отправитесь на свидание с вашим любовничком.
- Чего же ты тянешь гнида, - пытаясь одеялом зажать раны на груди у мальчишки проговорил Антонов.
- Мне нужны бумаги, которые ты на него составил. И пока я их не найду, ты какое-то время ещё будешь жить. Но советую отдать добровольно иначе подыхать ты будешь долго и беспокойно, в противном же случае пулю в лоб я тебе гарантирую. Даю слово.
- Грош цена твоему слову упырь, - с неприкрытой ненавистью процедил Сергей, безуспешно пытаясь найти выход из тупиковой казалось бы ситуации.
- Ах да. Если ты надеешься на свою охрану, то могу тебя огорчить. Они теперь вместе с моим сыночком наверняка у чертей сковородки лижут.
- Там самое место тебе гнида. Я не встречал в своей жизни более светлого человека, чем Женя. И даже ты своей грязной душонкой не смог превратить его в свое подобие.
-Хватит лирики. Где бумаги?
- Да вон они, под окном валяются. Их как раз перед твоим визитом мальчик порвал, - улыбнулся Сергей. - Не веришь? Вон кое что на подоконнике осталось.
Убийца склонился над разорванными бумагами, краем глаза следя за Антоновым, посмотрел обрывки на свет и встав перед Сергеем на расстоянии вытянутой руки с непередаваемой злостью сказал ему прямо в лицо:
- Я купил этого мальца за бесценок в каком то захолустном городке у одной бедной девчонки, которая родила его в шестнадцать лет и все равно бы избавилась от ненужного довеска тем или иным способом. Я вырастил его в строгости и повиновении. Я научил его драться и терпеть боль. Я совершенно уверен, что он выжил бы там, где большинство нормальных людей непременно бы сдохло. Я привил ему ненависть к любви и заставил поверить, что в жизни он сможет рассчитывать только на самого себя, а единственным его правилом должно стать подчинение мне. Я внушил ему, что только так он сможет стать человеком и заслужить страх и уважение у людей. Я думал, что создал идеальную машину и до поры до времени всё шло замечательно. Два раза не было ни одной осечки. Этот мальчик создан, чтобы очаровывать и оба прежних клиента, как бараны покорно шли на бойню, то есть завещали всё своё состояние ему, а потом очень кстати подыхали, от вполне естественных, для всего мира причин. После чего мне, как его отцу, оставалось только по быстрее узаконить накопления покойного, перевести деньги в надёжный банк и тихонько улизнуть куда-нибудь на другой край нашей великой и необъятной России.
Ты сломал мою лучшую игрушку. Ты впустил в его сердце любовь и заставил поверить в людей. Теперь он все равно уже не остался бы прежним, ведь нежность как рак поселилась у него в сердце, постепенно проникая в каждую клеточку его, как мне казалось навсегда защищенного от неё организма.
Теперь ты умрёшь. Думаю, что и сам не откажешься от такой участи. Вы любили друг друга здесь на земле, вот и там я предоставлю вам эту возможность.
Упырь медленно поднял пистолет на уровень груди и Сергей в свою последнюю минуту подумал не о Боге, как ему настоятельно советовал маг-аферист, а о своём любимом мальчишке и мысленно представив его милую улыбку, мужественно приготовился умереть.
Выстрел, прозвучал сухо, как-будто переломили ветку. Боли почему-то не было и Сергей с удивлением посмотрел на перекошенное от злости лицо этого чудовища, в котором кроме ярости и досады больше ничего не осталось. Затем как в замедленной съемке выдернул руку с ножом из под подушки и блеснувшая сталь по самую рукоятку, как в масло вошла в ещё живое и горячее тело…
День, ночь и ещё раз день. Время превратилось в один непрерывный день Сурка, в котором каждый последующий отрезок, как две капли воды был похож на другой. Но Сергею сейчас было на всё наплевать ведь по сути весь мир для него съёжился до маленькой больничной палаты, а его душа осталась в худеньком, почти бездыханном тельце лежащего на белой кровати белобрысого, семнадцатилетнего мальчика, отчаянно боровшегося за их судьбу и которого в случае победы ждала новая, настоящая жизнь полная любви и надежды...
Спустя месяц, всё также сидя на стуле около женькиной кровати Антонов с нежностью глядел на его бледное осунувшееся лицо, на его длинные пушистые ресницы, которые вдруг неожиданно задрожали, приоткрыв до боли родные, васильковые глаза, в которых счастливый Сергей с радостью утонул навсегда...