очень тихо — без слез и скулящих истерик,
чуть шепча, целой стаей раскатистых волн
всё бросает меня на задумчивый берег,
разбивая все кости о мокрый валун.
разбирают меня кукловоды-недели
по болтам, шестеренкам, пружинам ржавым,
заменяют кровь-масло, щекочут тело,
из спины осторожно достав кинжалы.
моя юность, судьёй на футбольном поле,
красной карточкой лишь удаляет людей;
только я так настырно, всегда по-новой
палачам надеваю значок друзей.
а когда это пламя на редкость яро
выжжет в тысячный раз весь мой розовый цвет,
отыщите меня в старом питерском баре
и накиньте на плечи усталые плед.
расскажите, что есть на испорченном шаре
яркость глаз, что светлее полярных ночей,
о поэтах на тихом французском бульваре
и заставьте поверить по-новой
в людей.