* * *
Двуликая богиня
с золотым и серебряным лицами
плывёт над миром,
улыбаясь раскосым разрезом глаз
и дугою в профиль взвившихся ресниц,
влажных после купания в омуте
её изумрудно-серо-жёлто-небесных глаз,
неиссякаемо каплющих
родниково-солёной водой.
Лик её инопланетно прекрасен,
где стёрты горбатости, смыты разрывы,
рацветая нежною алостью, молочность её чела
лучами иссечена морщин-дум,
указующих на возраст –
бесконечность-неопределённость.
Как у самой первой женщины,
голова её увенчана
волосами длиною в жизнь.
Как у самой тайной богини,
не открывшей и буквы имени –
безустая, но не немая –
её говорливые пряди,
сплетающие сети,
все щебетания звёзд,
вздохи и трепеты душ,
и песнопения радости,
и тишины звуки-ноты
вылавливают из вселенной,
чтобы вписать их в строчки
на пергамент её кожи,
продлевая лучистые линии
и вытягивая силуэт,
прозревая, что встречные ветры
повернут вспять, увлекая
к лабиринтам чёрным неведомым,
может быть, закрывая двери
эверетовых миров.
Люди, в чьи сны вхожи
и язык, и двери, и свет...
(как змеится трёхглавое время!)
имеют место быть
всё и/или ничто.
2002.