Они жили в благополучных семьях и вечном страхе.
Жили и боялись ЭТОГО вороватого народа.
Боялись мужиков, которые вот-вот взломают дверь парадного,
вырвут их из теплых, пахнущих кофе и рогаликами рук Madame
и под беспомощными взглядами фотографических бабушек и дедушек
уведут с собой.
Уведут навсегда и заставят красть у таких же чистеньких
и воспитанных деток.
Днем бояться было не так боязно.
Забившись под кроватку с любимой "Physics for Entertainment",
представлялось им, как станут они самыми известными учеными
и изобретут средство от бородатых мужиков.
Вечер приносил новые страхи.
Замирая от ужаса, слушали, как mama выговаривала papa:
"Mais pourquoi l'as-tu apporte ici?".
И сбивчивый, виноватый папин ответ:
"Но дорогая, в конторе... J'ai peur qu'ils le trouvent".
"А ты не боишься, что ОНИ найдут ЭТО здесь?!" - всхлипывала мама
и брезгливо морщась выливала ЭТО в ванну.
Ночь уносила последние надежды.
Страх вдавливал детские головки в темное стекло, а там, за стеклом
уже крались вороватые тени, раздавались хриплые голоса.
"Энто чаво тута у них? Сгодицца, прости господи".
И не было спасения от этих теней, этих голосов, этого непонятного языка.
И лишь под утро, когда гудки с ИХ окраин загоняли эти,
уже покорные, тени в черные чрева ИХ заводов, забывались
чутким сном и мечталось им под тревожное подрагивание ресниц,
что непременно придет время, когда у каждого воспитанного
и умного мальчика будет свой заводик с таким веселым гудком и можно
будет гудеть, гудеть, гудеть и не бояться бородатых мужиков, и
заглядывать ИМ в глаза, и наслаждаться ИХ страхом, и жаловать
за покорность.
Хорошие же будут времена!