НЕСКОЛЬКО ПЕРЕВОДОВ ИЗ АРТУРА САЙМОНСА ОДНИМ ФАЙЛОМ, с англ.
Об авторе по Википедии.
Артур Саймонс (1865 - 1945). Английский поэт-символист, издатель, драматург, эссеист,
переводчик и литературный критик.
Сын священника, семья которого часто меняла место жительства. Получил домашнее
образование, проводя много времени в Италии и Франции. Дебютировал в печати в 1882.
Встречался со многими знаменитостями, в т. числе с П. Верленом, Ст. Малларме,
Ж.-К. Гюисмансом, И. Гильбер. Входил в редакцию журнала Атенеум и лондонского
субботнего обозрения, печатал стихи и эссе в декадентском ежеквартальнике
"Желтая книга". Организовал лекционный тур Ш. Верлена в Англии, навещал О. Уайльда
в тюрьме. Вместе с О. Бердслеем и Л. Смизерсом издавал журнал, где публиковались
У.Б. Йейтс, Дж. Конрад, Дж.Б.Шоу. Был членом Клуба поэтов, основанного У. Йейтсом.
Большое значение имела его книга очерков новой французской словесности,
многократно переизданная и оказавшая воздействие на У. Йейтса, Т.С. Элиота,
Дж. Джойса. Переводил Г. Д‘Аннунцио, Э. Верхарна.
В 1909, путешествуя по Италии, пережил тяжелый психический срыв, после которого
писал уже мало. В 1930 появилась его автобиографическая "Исповедь", где писатель
рассказал о своей болезни и ее лечении. Умер от пневмонии.
01. Ветер в ночи
Ночь ясна и студёна.
Дом угрюмо маячит
на пустынной вершине холма.
Вокруг дома бессонно
вьётся ветер,- и плачет,
и стенает, и сходит с ума.
Всхлипы ветра ночного
словно голос страданья:
так от боли сжимается грудь
нечестивца иного,
кого душат рыданья,
кто не спит и не может уснуть.
Сон? Нет сна и в помине...
Как меня, страстотерпца,
мучит память греха моего!
Стоны ветра в пустыне,
стоны грешного сердца:
ветер ночи есть голос его.
f===========================
Night and Wind
The night is light and chill,
Stars are awake in the sky,
There's a cloud over the moon;
Round the house on the hill
The wind creeps with its cry
Between a wail and a croon.
I hear the voice of the wind,
The voice of the wind in the night,
Cry and sob and weep,
As the voice of one that hath sinned
Moaning aloud in its might
In the night when he cannot sleep.
Sleep? No sleep is about.
What remembering sin
Wakes and watches apart?...
The wind wails without,
And my heart is wailing within,
And the wind is the voice of my heart.
02. Несостоявшееся свидание
В тот день кипела кровь моя,
я был от счастья сам не свой,
едва земли касался я.
кзалось, все добры со мной.
И труд, наскучивший давно,
мне был тогда не в тягость, нет,
и с ликованьем, как вино
я пил благого солнца свет.
День шёл на убыль, таял, гас.
Я ждал, я был уверен в ней.
И звонко пели каждый час
колокола судьбы моей.
Она придет! я знал -- её
не сдержат, не устерегут!
И сердце вторило моё:
-- скорее звёзды не взойдут!
Вот сумрак пал, и в тишине
я снова, как по волшебству,
слова ее обета мне
услышал, будто наяву.
Она придёт -- я твёрдо знал:
ведь не прийти ей нет причин.
Как я, счастливец, презирал
в тот миг всех остальных мужчин!
Мы разминуться не могли!
Вот всюду водворилась тишь,
и звёзды на' небо взошли,
и лунный блеск полился с крыш.
И сердцу я сказал тогда:
не бейся так, превозмоги
тревогу. Вот она! о да!
я узнаю её шаги!
Чужая женщина прошла.
Вдруг колокол заголосил.
Надежда разом умерла,
и думать мне не стало сил.
Случилось что-то. Что? Вся кровь
застыла, сердце мне тесня,
и мысль, что солнце встанет вновь,
внезапно потрясла меня.
f===========================
The Broken Tryst
That day a fire was in my blood;
I could have sung: joy wrapt me round;
The men I met seemed all so good,
I scarcely knew I trod the ground.
How easy seemed all toil! I laughed
To think that once I hated it.
The sunlight thrilled like wine, I quaffed
Delight, divine and infinite.
The very day was not too long;
I felt so patient; I could wait,
Being certain. So, the hours in song
Chimed out the minutes of my fate.
For she was coming, she, at last,
I knew: I knew that bolts and bars
Could stay her not; my heart throbbed fast,
I was not more certain of the stars.
The twilight came, grew deeper; now
The hour struck, minutes passed, and still
The passionate fervour of her vow
Ran in my heart's ear audible.
I had no doubt at all: I knew
That she would come, and I was then
Most certain, while the minutes flew:
Ah, how I scorned all other men!
Next moment! Ah! it was--was not!
I heard the stillness of the street.
Night came. The stars had not forgot.
The moonlight fell about my feet.
So I rebuked my heart, and said:
"Be still, for she is coming, see,
Next moment--coming. Ah, her tread,
I hear her coming--it is she!"
And then a woman passed. The hour
Rang heavily along the air.
I had no hope, I had no power
To think--for thought was but despair.
A thing had happened. What? My brain
Dared not so much as guess the thing.
And yet the sun would rise again
Next morning! I stood marvelling.
03. По мотивам ст-ия Вне Любви
Их ни один мужчина не любил.
Так день за днём неслышно проходил,
за годом год. Но их надежд и слёз
никто не знал, не принимал всерьёз.
Что им досталось? Только пустота.
И, хоть у каждой теплилась мечта,
к ним жизнь не захотела быть щедрей,
и проскользнула мимо их дверей,
и,- каждая у своего огня,-
они сидели, голову клоня.
Они следили в зеркале черты
и краски уходящей красоты.
Их души, добродетели полны,
невинной жертвой стать обречены,
и прозябать, и быть всегда в тени --
и этот жребий приняли они,
хотя и их в беззвучный летний час
желания тревожили не раз,
и волновали дерзкие мечты
о беспощадной власти красоты.
Их се'рдца одинокий бастион
был рвами и валами обведён,
но цитадель случалось сдать и им,
коль скоро натиск был неотразим.
И пламя бушевало в их сердцах,
и все их башни повергалась в прах,
и был тогда лишь искрами в золе
след красоты отмечен на земле.
Не смех теперь срывался с этих губ,
но хриплый звук, но глас фанфар и труб,
военный зов, сражений грозный клич,
стремящийся самих небес достичь.
Случалось, что весеннею порой,
когда выходят из земли сырой
субтильные ростки, и от корней
наверх стремятся соки всё сильней,
когда теплеет в воздухе, и вдруг
гремит гроза, и зеленеет луг,
и всплескивает в озере волна,
и пылкость юных лет возрождена,-
случалось так, что нечто в эти дни
их смутно волновало, и они
роняли слёзы.
Топот детских ног
им слышался повсюду;
как челнок,
в груди ходило сердце-колыбель.
Когда же слёз солёная капель
из тусклых глаз переставала течь,
они опять возобновляли речь,
и нить не выпуская из руки,
спускали петли и плели стежки,
ажурные вязали кружевца,
розарий* повторяя без конца.
f===========================
*От переводчика.
Упоминание розария в данном стихотворении кажется мне весьма
символичным: Розарий -- это традиционные католические чётки, а также
молитвы, читаемые по этим чёткам,- молитвы, связанные с евангельскими
событиями и прежде всего с "Царицей Розария"-- непорочной Девой.
f===========================
The Unloved
These are the women whom no man has loved.
Year after year, day after day has moved.
These hearts with many longings, and with tears,
And with content; they have received the years
With empty hands, expecting no good thing;
Life has passed by their doors, not entering.
In solitude, and without vain desire,
They have warmed themselves beside a lonely fire;
And, without scorn, beheld as in a glass
The blown and painted leaves of Beauty pass.
Their souls have been made fragrant with the spice
Of costly virtues lit for sacrifice;
They have accepted life, the unpaid debt,
And looked for no vain day of reckoning. Yet
They too in certain windless summer hours
Have felt the stir of dreams, and dreamed the powers
And the exemptions and the miracles
And the cruelty of Beauty. Citadels
Of many-walled and deeply-moated hearts
Have suddenly surrendered to the arts
Of so compelling magic; entering,
They have esteemed it but a little thing
To have won so great a conquest; and with haste
They have cast down, and utterly laid waste,
Tower upon tower, and sapped their roots with flame;
And passed on that eternity of shame
Which is the way of Beauty on the earth.
And they have shaken laughter from its mirth,
To be a sound of trumpets and of horns
Crying the battle-cry of those red morns
Against a sky of triumph. On some nights
Of delicate Springtide, when the hesitant lights
Begin to fade, and glimmer, and grow warm,
And all the softening air is quick with storm,
And the ardours of the young year, entering in,
Flush the grey earth with buds; when trees begin
To feel a trouble mounting from their roots,
And all their green life blossoming into shoots,
They too, in some obscure, unblossoming strife,
Have felt the stirring of the sap of life.
And they have wept, with bowed heads; in the street
They hear the twittering of little feet,
The rocking of the cradles in their hearts.
This is a mood, and, as a mood, departs
With the dried tears; and they resume the tale
Of the dropt stitches; these must never fail
For a dream's sake; nor, for a memory,
The telling of a patient rosary.
04. По ст-ию Белая Магия
Кипела страсть в моей крови,
Но я замкнулся, бросил свет.
Отыди -- я сказал Любви:
Здесь места нет и входа нет.
Ко мне колдунья пробралась,
И села рядом у огня.
Невинный взор ее, лучась,
Не отрывался от меня.
Она, заклятия шепча,
Свивала рук своих кольцо,
И припадала, горяча.
И я глядел в её лицо.
Был тёмен взгляд ее зрачков,
Но в нем такой восторг сиял,
Что мне не нужно было слов,
Я тоже сердцем ликовал.
И снова затворил я дверь
Для мира, для его страстей.
И я заклял её; теперь
Уйти я не позволю ей.
Стихией чар вознесена
Превыше неба и светил,-
Как знать -- любила ли она?
Но я -- любил.
f===========================
White Magic
Against the world I closed my heart,
And, half in pride and half in fear,
I said to Love and Lust: Depart;
None enters here.
A gipsy witch has glided in,
She takes her seat beside my fire;
Her eyes are innocent of sin,
Mine of desire.
She holds me with an unknown spell,
She folds me in her heart's embrace;
If this be love, I cannot tell:
I watch her face.
Her sombre eyes are happier
Than any joy that e'er had voice;
Since I am happiness to her,
I too rejoice.
And I have closed the door again,
Against the world I close my heart;
I hold her with my spell; in vain
Would she depart.
I hold her with a surer spell,
Beyond her magic, and above:
If hers be love, I cannot tell,
But mine is love.
05. Поцелуи
Дорогая, вот песнь о твоих поцелуях:
Как порхающих птиц, на лету я ловлю их --
те' легки, те' от страха трепещут, а этих
я спугнул, не умея завлечь в свою сеть их.
А иные из них расцветают, как розы;
тот сквозь смех раздаётся, а этот сквозь слёзы,
и горячей волною готов устремиться
до границы, где нашей Любви ещё спится.
Твои губы распухли, и в плен их беру я,
сам не свой, в упоении от поцелуя,
и тогда, аромат источая,-
слегка
раскрываются влажные два лепестка,
и едва ли мелодия та или эта
путь любовный отыщет скорей и верней:
Путь от сердца поэта
к сердцу розы моей.
f===========================
Kisses
Sweet, can I sing you the song of your kisses?
How soft is this one, how subtle this is,
How fluttering swift as a bird's kiss that is,
As a bird that taps at a leafy lattice;
How this one clings and how that uncloses
From bud to flower in the way of roses;
And this through laughter and that through weeping
Swims to the brim where Love lies sleeping;
And this in a pout I snatch, and capture
That in the ecstasy of rapture,
When the odorous red-rose petals part
That my lips may find their way to the heart
Of the rose of the world, your lips, my rose.
But no song knows
The way of my heart to the heart of my rose.
1893
06. Когда проясняется
Ты в комнатке простой
спишь молодым здоровым сном, а я
во мраке близ тебя --
я бодрствую, рассвета жду с тоской,
и чувствую, что выйдя за порог,
вновь стану бесконечно одинок.
От Бога ты, дитя,
любить и быть любимой создана.
Ты так мила, юна.
И кто тебя полюбит -- обретя
решимость, сможет даром получить,
всё, что способно золото купить.
Совсем недавно ты
была еще безгрешна, и хранят
твои глаза, твой взгляд
оттенок простодушной чистоты.
О, как делить с людьми мне тяжело
тебе, дитя, содеянное зло...
f===========================
Dawn
Here in the little room
You sleep the sleep of innocent tired youth,
While I, in very sooth,
Tired, and awake beside you in the gloom,
Watch for the dawn, and feel the morning make
A loneliness about me for your sake.
You are so young, so fair,
And such a child, and might have loved so well;
And now, I cannot tell,
But surely one might love you anywhere,
Come to you as a lover, and make bold
To beg for that which all may buy with gold.
Your sweet, scarce lost, estate
Of innocence, the candour of your eyes,
Your childlike pleased surprise,
Your patience: these afflict me with a weight
As of some heavy wrong that I must share
With God who made, and man who found you, fair.
07. Эмми*
Юная прелесть её, невинной свежести вид,
глаза её, и улыбка, и блеск зубной --
всё это вдруг выходит из прошлого, говорит,
всплывает передо мной.
Её смех, переливчатый как волна,
звенит у меня в ушах, памятью сохранён,
и я снова слышу, как нам пересказывает она
Бокаччо: Декамерон.
В прокуренном грязном дансинге, привалясь
к мокрому, пивом за'литому столу,-
пока юбки взвивались и длился безумный пляс
на разгульном ночном балу,-
среди грубых, хмельных, размалёванных потаскух
(словно в пыльной гирлянде свежий бутон тогда),-
она байки срамные под гогот своих подруг
пересказывала без стыда.
Как связать это с беглой улыбкой в её лице,
с выраженьем её наивных счастливых глаз,
с её детским смехом, который звучал в конце,
заключая рассказ?
О дитя, кто был первым, тебе причинившим вред,
кто втянул тебя в грех, навлёк на тебя беду?
Чья душа ответит за твой отгоревший свет
и за душу твою в аду?
f===========================
* От переводчика.
Тема падшей женщины была в определенное время довольно заметной
в живописи и литературе.
Если судить по данному стихотворению или, скажем, по
предыдущему стихотворению "Когда проясняется", то невольно приходит в голову,
что на этот счёт у автора имелись ещё и какие-то глубоко личные мотивы.
f===========================
Emmy
Emmy's exquisite youth and her virginal air,
Eyes and teeth in the flash of a musical smile,
Come to me out of the past, and I see her there
As I saw her once for a while.
Emmy's laughter rings in my ears, as bright,
Fresh and sweet as the voice of a mountain brook,
And still I hear her telling us tales that night,
Out of Boccaccio's book.
There, in the midst of the villainous dancing-hall,
Leaning across the table, over the beer,
While the music maddened the whirling skirts of the ball,
As the midnight hour drew near,
There with the women, haggard, painted and old,
One fresh bud in a garland withered and stale,
She, with her innocent voice and her clear eyes, told
Tale after shameless tale.
And ever the witching smile, to her face beguiled,
Paused and broadened, and broke in a ripple of fun,
And the soul of a child looked out of the eyes of a child,
Or ever the tale was done.
O my child, who wronged you first, and began
First the dance of death that you dance so well?
Soul for soul: and I think the soul of a man
Shall answer for yours in hell.
08. Перед бурей
Вар. 1
Бросился ветер морю на грудь,
воды стенают, истомлены.
И улеглись бы -- да не уснуть:
топчут их белые плясуны.
Гребень за гребнем валы встают,
пену разбрызгивают в броске,
пястями яростно в берег бьют,
и пропадают в сыром песке.
А горизонт, подведя черту,
взморье и небо соединил
там, где разбросаны по холсту
яростью ветра клочки ветрил.
Вар. 2
Бушует ветер как шальной
над белопенной бездной вод,
и море, клокоча волной,
безумствовать не устаёт.
За гребнем гребень громоздя,
растут, и в берег бьют валы,
валясь каскадами дождя
в песок к подножию скалы.
А к той границе, где вдали
слились вода и небеса,
прочь убегают от земли
испуганные паруса.
f===========================
Before the Squall
The wind is rising on the sea,
The windy white foam-dancers leap;
And the sea moans uneasily,
And turns to sleep, and cannot sleep.
Ridge after rocky ridge uplifts,
Wild hands, and hammers at the land,
Scatters in liquid dust, and drifts
To death among the dusty sand.
On the horizon's nearing line,
Where the sky rests, a visible wall,
Grey in the offing, I divine,
The sails that fly before the squall.
09. По ст-ию <К Любовному Огню>-
О страсть живой любви,
палящая меня
своим всепоглощающим огнём!
Ярмо с меня сорви,
чтоб с нынешнего дня
я был свободен в странствии моём.
О сладостная боль
касанья твоего,
твой жар, твой исцеляющий ожог,
твой светоч, яркий столь,
что чистый луч его
нам инобытие открыть бы мог!
Сверкайте же, огни,
Сияйте, пламена,
чтоб глубь пещер, где чувствам всё трудней
коснеть весь век в тени --
была озарена
для избранной возлюбленной моей.
Ты пронизал мне грудь,
и пыл твой не иссяк --
таинственный, ты в ней неугасим.
Ты в Небо ищешь путь,
ты милосерд и благ,
и полнишь мир сиянием твоим!
f===========================
* * *
O flame of living love,
That dost eternally
Pierce through my soul with so consuming heat,
Since there's no help above,
Make thou an end of me,
And break the bond of this encounter sweet.
O burn that burns to heal!
O more than pleasant wound!
And O soft hand, O touch most delicate,
That dost new life reveal,
That dost in grace abound,
And, slaying, dost from death to life translate!
O lamps of fire that shined
With so intense a light,
That those deep caverns where the senses live,
Which were obscure and blind,
Now with strange glories bright,
Both heat and light to his beloved give!
With how benign intent
Rememberest thou my breast,
Where thou alone abidest secretly;
And in thy sweet ascent,
With glory and good possessed,
How delicately thou teachest love to me!
10. Мэрджери, ведьма с болот
I
Я помалу околеваю.
Сатана ко мне приступил.
Я с ним враждовала десятки лет,
но теперь он меня схватил.
Бога я предала сама,
отреклась от него; зане
Бог оставил меня, забыл,
он ни слова не скажет мне.
II
Господин мой, ты слышал --
я ведьма, ворожея.
Если в воду меня швырнуть --
нипочём не утопну я.
Я не ведаю боли.
Жги, коли' - не стану кричать.
Ведь на мне первородный грех
и дьяволова печать.
III
Сколько лет провела я среди
этих гиблых гнилых болот? --
Вечность, если считать года,
как люди ведут им счёт.
Выли ветры, топи бурлили,
туманы застили свет.
Здесь со мной и другие были.
Но больше их нет, их нет.
IV
Я уж век, почитай, одна.
Время тянется без конца.
Дочка не умерла.
Но Всевышний -- её отца,
Моего супруга,-- прибрал к себе
по промыслу своему.
А меня завлёк Сатана,
продала я душу ему.
V
Та мерзавка, дрянь,
то про'клятое дитё
Была дочерью мне.
И я выкормила её.
А она меня отреклась,
чтоб жить средь свиней, в хлеву.
И я отторгла её,
я блудницей её зову.
VI
Что там воет и плачет?
Всего только ветер? -- Да,
Смерть расплата за грех.
Что ж, должна быть суровой мзда.
Она меня отреклась,
но вернулась домой с дитём.
Я захлопнула дверь, и она всю ночь,
всю ту ночь ждала под дождём.
VII
И ребёнок стонал и плакал,
до утра скулил у дверей.
Под дождём лежала она,
но я не открыла ей.
А когда наступил рассвет,
она встала и побрела.
За грехи нам расплата Смерть,
вечный ад, где кипит смола.
VIII
Я помалу околеваю.
И за мной следит Сатана,
Чтобы взять мою душу,
когда отлетит она.
Ибо умер супрпуг мой,
и я оттолкнула дочь,
И Диаволу предалась я,
отступила от Бога прочь.
IX
И сделалась ведьмой болотной,
и мучила всех кругом
То чёрной чумой, то падучей,
то мором, то колотьём.
Ибо дочь меня отреклась,
мне сердце разорвала,
И позорною блудней стала
та, что дочерью мне была.
X
Оставь же меня, прошу я,
мне больше нельзя помочь.
Уйди, господин хороший.
Она лежала всю ночь.
Я помалу околеваю
теперь, сорок лет спустя.
Только б ветер не ныл, не плакал,
не скулил, как тогда дитя.
f===========================
Margery Of The Fens
I
Yes, I'm dying by inches; the Devil has got his way:
I fought him fourscore years, but he's gripped me hard to-day.
No, not God, not a word of God! For I let him be.
The Devil is waiting, I tell you, but God has forgotten me.
II
Sir, you know I'm a witch? Look here, lean closer down:
If you tossed me into the dyke, you know I couldn't drown;
If you pricked me over with pins, I never could feel a pin;
For the Devil has sealed me his, and I've sinned the Original Sin.
III
Fourscore years have I lived, here in the heart of the Fens,
Dragging ages of years, but fourscore years of men's;
And the pools 'll stir, and the fogs 'll rise, and the winds 'll moan;--
Ay, there were others along with me, once; but they're gone, they're gone.
IV
Ages of years alone! There was Dickon, my man, he died,
And the child didn't die, but her father was on the Almighty's side,
And he took him away to himself; but he left the girl to hell,
And me he left to the Devil, with hardly a soul to sell.
V
Cursed and motherless girl, motherless girl that was mine!
I brought her up on my knees, and she left 'em to herd with swine;
I never have named her name these twoscore years save three:
She cast me off to be harlot, and I cast her off from me.
VI
What's that crying and wailing? The wind? Oh, ay, the wind.
And the wages of sin is death, and the soul shall die that hath sinned.
She cast me off, and she came back home with her baby again;
And I spoke no word, and I shut the door in her face in the rain.
VII
And the baby wailed and wailed on the threshold out in the night;
And all night long she lay at the door, and I sat upright;
And at morn she rose, and I spoke no word, and she went her way;
And the wages of sin is death, and it's I must die to-day.
VIII
Inch by inch I'm dying, and Satan's at watch hard by,
For he'll have my soul,--it was all I had,--when I come to die;
For my man that was he died, and my girl that was she fell,
And I flung my soul away, and the Devil caught it for hell.
IX
Twoscore years save three I've lived the life of a witch,
And I've plagued the cattle and folk with cramp and murrain and stitch;
And I've sold my soul, for my girl she killed my heart: let be;
She cast me off to be harlot, and I cast her off from me.
X
Go, and leave me alone. I'm past your help. I shall lie,
As she lay, through the night, and at morn, as she went in the rain, I shall die.
Go, and leave me alone. Let me die as I lived. But oh,
If the wind wouldn't cry and wail with the baby's cry as I go!
11. Магни'фикат*
К Всевышнему лети, моя хвала!
Он свел с твоим путём мои пути,
Он создал наши смертные тела,
Чтоб нам в Любви блаженство обрести,
Чтоб нас Любовь на небо вознесла.
Блуждая в этом мире, милый друг,
Средь женщин я искал тебя одну,
Когда случайное касанье рук
В смятенных душах подняло волну,
И в радости сердца забились вдруг.
Любовь земного зренья лишена,
Любовь обычных слов не говорит.
Мы просто знали -- нас нашла она,
И наши вены, где она кипит --
Теперь сосуды для её вина.
Вот я осанну Господу пою!
Речам любви нас научил Господь,
И страсть нам дал вкусить в земном раю,
И душу слил с душой, и с плотью плоть,
И в руку мне вложил ладонь твою.
f===========================
*Магни'фикат (лат) -- церковное песнопение:
хвала, хвалебная песнь, славословие.
f===========================
Magnificat
Praise God, who wrought for you and me
Your subtle body made for love;
God, who from all eternity
Willed our divided ways should move
Together, and our love should be.
I wandered all these years among
A world of women, seeking you.
Ah, when our fingers met and clung,
The pulses of our bodies knew
Each other: our hearts leapt and sung.
It was not any word of mine,
It was not any look of yours;
Only we knew, and knew for sign
Of Love that comes, Love that endures,
Our veins the chalice of his wine.
Because God willed for us and planned
One perfect love, excelling speech
To tell, or thought to understand,
He made our bodies each for each,
Then put your hand into my hand.
12. Примечания к Природе*
Любил я краски, цвет,- но не цветы,
полёт, движенье,- но не крылья птичьи,
ища значенья, смысла, красоты
лишь в существе вещей -- не в их обличьи.
Как это вышло вдруг, что я прозрел,
что вижу с изумленьем и отрадой
несметное число ничтожных тел
в кипрее за садовою оградой?
Сквозь оптику расширенных зрачков
я замечаю чудом, не иначе,
в горячий полдень -- свадьбы мотыльков,
и в сумерках -- собранья лягушачьи.
Когда комар звенит на склоне дня,
что жизнь -- лишь миг, который вечно длится,-
я чувствую: весь мир есть часть меня,
а я -- е г о разумная частица.
f===========================
* От переводчика.
У меня есть ощущение, что в этом стихотворении отчасти как-то отразились
(конечно же, в упрощенном виде) веяния новой, современной автору философии,
а именно, идеи австрийского ученого Э. Гуссерля, которому принадлежит призыв
"назад к самим вещам", что предполагает необходимость рассматривать то,
что нам дано в непосредственном созерцании и потому несомненно.
Иосиф Бродский, весьма склонный к философствованию, поэт, мир которого как раз
наполнен и переполнен "вещами", закончил свое стихотворение "Подсвечник" строкой
"Не мысли о вещах, но сами вещи", которая, мне кажется, могла бы служить неплохим
эпиграфом к данному произведению Артура Саймонса.
f===========================
Amends to Nature
I have loved colours, and not flowers;
Their motion, not the swallows wings;
And wasted more than half my hours
Without the comradeship of things.
How is it, now, that I can see,
With love and wonder and delight,
The children of the hedge and tree,
The little lords of day and night?
How is it that I see the roads,
No longer with usurping eyes,
A twilight meeting-place for toads,
A mid-day mart for butterflies?
I feel, in every midge that hums,
Life, fugitive and infinite,
And suddenly the world becomes
A part of me and I of it.
13. Кросны* мечтаний
Я на старых кроснах плету мой мир,-
гобелен из мечтаний и грёз -- и вот
в комнатушке тесной, забыт и сир,--
я один властитель земель и вод,
и звезда за звездою ко мне плывёт.
Я креплю мою жизнь на раме станка,
нить за нитью вплетаю в неё любовь.
Мир бурлит, безумный, идут века,
и сменяются царства и льётся кровь.
Я ж свиваю сны мои вновь и вновь.
Мой единственный мир -- это мир мечты,
созидать его -- счастья иного нет.
Одинокий Бог! Может быть, и Ты
ткёшь канву мирозданья с начала лет,-
Ты, зиждитель вселенной, творец планет.
f===========================
*Кро'сны - ручной ткацкий станок
f===========================
The Loom of Dreams
I broider the world upon a loom,
I broider with dreams my tapestry;
Here in a little lonely room
I am master of earth and sea,
And the planets come to me.
I broider my life into the frame,
I broider my love, thread upon thread;
The world goes by with its glory and shame,
Crowns are bartered and blood is shed;
I sit and broider my dreams instead.
And the only world is the world of my dreams,
And my weaving the only happiness;
For what is the world but what it seems?
And who knows but that God, beyond our guess,
Sits weaving worlds out of loneliness?
14. Литания Леты*
О Лета, потаённая вода,
Ты не пересыхаешь никогда.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Твой сонный ток невозмутим и тих,
Скорбящих слёзы -- влага вод твоих.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Мы все грешим, пятнает душу грех,
Тоска и скорбь уравнивают всех.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Ты злую боль недужных утолишь,
Ты узникам темницы отворишь.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Кто из тебя испил, тому уж нет
Ни горьких истин, ни протекших лет.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Ни страсти, ни кипения крови',
Ни памяти потерянной любви.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Смываешь ты медлительной волной
Томление по радости былой.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Раскаянье лишаешь ты стрекал,
Мирволишь тем, кто грех избыть взалкал.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Все жаждут влагу почерпать твою:
Злодей в геенне, праведник в раю.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Мы будем спать в покое, в тишине,
и даже снов не видеть в этом сне.
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
Нам, кто лишились сил для жизни здесь,
Но не решились мир покинуть днесь --
Дай нам припасть к тебе и всё забыть.
f===========================
*Лита'ния -- молитва из кратких призываний, часто завершаемая
установленным выражением (например, "Господи помилуй").
Ле'та -- в др. греческой мифологии одна из рек, протекающих в подземном царстве Аида,
река забвения. По прибытии в Аид умершие пили из этой реки и получали забвение всего
прошедшего.
f===========================
A Litany of Lethe
O Lethe, hidden waters never dry,
We, all we weary and heavy-laden, cry,
O Lethe, let us find thee and forget!
All we have sinnЁЁd, and yet the scars remain.
And we, all we had sorrow. And we had pain.
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou that dost flow from Death to Death through Sleep,
Whose waters are the tears of those that weep,
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou that dost bring sweet peace to hospitals,
And to the captive openest prison-walls,
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou that dost loose the soul from murdered Truth,
And youth from yesterday, and age from youth,
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou from lost love remembered sett'st us free
From hopeless love, a lorn eternity;
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou from repentance tak'st the sting, from vice
The memory of a forfeit Paradise;
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou in our grief dost hide from us no less
The anguish of remembered happiness;
O Lethe, let us find thee and forget!
Thou that dost lay alike on all thy spell,
And free the saint from heaven, the wretch from hell,
O Lethe, let us find thee and forget!
Bring, bring soft sleep, and close all eyes for us,
Sleep without dreams, and peace oblivious;
O Lethe, let us find thee and forget!
We, all we weary and heavy-laden, cry,
Too tired to live, and yet too weak to die,
O Lethe, let us find thee and forget!