«Жизни зиждется на иронии»
Дж. Голсуорси, «Сага о Форсайтах»
Опять я мучаюсь, а гложет
Mеня и призрачный сюжет,
Что в чёткий абрис вплыть не может,
И быт, и дырчатый бюджет.
А ну-ка, с лёгкостью, свободой
В Парнасский окунусь туман,
Отрину все свои заботы,
Хоть это и самообман.
Начну крапать тихонько стопы,
Авось они сойдутся в строфы
Пусть будет лёгок, весел, лих
И интересен в чтеньи стих.
Что, если не считать мне строчки?
Пора над i поставить точки
И уж совсем не горевать,
Когда придётся рифмовать
Глаголы. Это ли беда?
Что, если просто в беспорядке
Копать рифмованные грядки,
Сюжету не неся вреда?
Но нет уж! Я люблю порядок:
По схеме строфы собирать,
Потом колонною отрядов
Вести рифмованную рать.
Ах, да! Предвижу я насмешки
И чей-то ироничный взгляд
На заголовок. Кто-то в спешке
Воскликнет: «Это ж плагиат!»
Мой, как и Лермонтовский, Демон
Живёт в космических мирах,
Но связан он с другою темой,
Влечёт меня другой мираж.
Ведь Демоны, увы, различны.
Они все неальтруистичны,
А в остальном...Вон словари!
И вообще, черт побери!
Мне объясняться не досуг.
Чему ищу я оправданье?
Начну-ка я повествованье
Лишь объяснив вам, как так вдруг
Из черновой моей тетрадки
Мой медленной капелью сон
Сочившийся, сон давний, сладкий,
Сим Демоном был унесён.
Он мне сказал: я интересней
Тебе сейчас. И не труси!
Брось колдовать над темой пресной
Старопомещичьей Руси.
Рабыней верную моею
Работать будешь до тех пор,
Пока ты лирою своею
Раскроешь дух мой. И не спорь!
Всю Демоническую силу,
Какой она б вид не носила
И демонический талант, -
В людей вкраплённый бриллиант, –
Мощь демоновой красоты –
Всё в красочном изображеньи
И динамическом движеньи
Сюжета, всё раскроешь ты!
И с моего благословенья,
Лишь мною бредя, мной дыша,
Вся в упоенном вдохновеньи
И сможет жить твоя душа!
1
В раскатах хохота плескался
Чертог Диониса. Фонтан
Веселья звонко рассыпался,
Божественный лаская стан.
Держали в радостном плененьи
Гостей забавы, шутки, смех.
Все развлекались без помех,
Всем наслаждались без стеснения.
А Геба юная нектар
Сливала в кубки из сосудов.
Под анекдотов пересуды
Им боги упивались встарь.
Бессмертья мёд! Он был игривый,
Как жаркий конь с летящий гривой,
Живой расплавленный янтарь.
2
Потом неистовство веселья
Пошло тихонечко на спад,
Снижающей ход каруселью
Приобрело спокойный лад.
И вот все слушают влюблённо
Под звук кефары золотой
Глаз низкий, бархатный, густой,
Пленительный глас Аполлона.
Потом журчащим ручейком
Витали тихие беседы, –
То в разных уголках соседи
Терзали новости кружком.
А там... Не то чтобы усталость,
Так, в благостном покое малость
Вздремнуть уж каждый был влеком.
3
Но все взбодрились и мгновенно
Когда Бог Пан вдруг произнёс,
Что Зевс Всевышний в мир Вселенной
Планету новую занёс.
- Не всё обычно. Очень умно.
Во многом творческая новь.
Жаль только, жить возможность вновь
Он даст там существам разумным.
А разум только через труд
Придёт и долгое старанье.
Он обезьянам даст заданье,
(Ох! Как они там заорут),
Взять камень в лапу, разогнуться,
Потом той лапой размахнуться,
И бросить камень через пруд.
4
Им будет это очень сложно
И не один проскочит век,
Пока представится возможным,
Чтоб с них развился человек.
Ну а ещё всему живому,
Что будет сныть, киша, дыша
Как совести залог, – душа,-
Чиста придастся, как святому.
И эти души веселя,
Им доставляя наслажденье,
Природы мудрой порожденье, –
Моря, леса, луга, поля, –
Гармонию всех чувств разбудят,
Держать всех в добром нраве будут.
А звать планету ту – Земля.
5
- Мы знаем это. Восхищенье
Вселяет замысел такой,
Хотя в работе насыщенье
Предвидится. Прощай покой, –
Сказал Гермес, – Земля – шар пробный.
Там флора, фауна новы.
От инфузорий и травы
Планеты не было подобной.
Дионис бросил: – Где был слух,
Чтоб в существе объединялись
И информацией менялись
Обременённый плотью дух
И разум?! – Вдруг запрыгал хохот,
– Дух! Чрева голод! Плоти похоть!
Как это выдержит пастух?!
6
- А что тебе-то петушиться?
Ты винной бочкой знай пляши.
Ведь коль приплод людской вспушится,
То это нам – дерзай, верши –
Учти мозги, плоть, дух. Работы
Уж больше, чем тебе, родной,
Приклюнется. Как выходной
Исчезнут даже и субботы,
– Засеребрился Мойрин смех, –
Подумай, каждую отдельно
Судьбишку с точностью предельной
Всю рассчитать, чтоб без помех
Все постепенно вызревалось
И в хронологии сбывалось.
Кто знает, ждёт ли нас успех?
7
Ну а сюжет биографичный
На каждую придумать тварь?
Ну а набор черт специфичных
На род, вид. Ну и как главарь
Определится в каждом стаде
Людей, зверей, и рыб, и птиц.
Умом и волей от тупиц
Он должен отличаться. В ладе
Со всеми быть. – На всё даны
Компьютеры. Лишь кнопкой щелкай,
Кому раздать глаза как щелки,
Когда в дар людям дать штаны.
Я больше думаю о душах.
Их люди разумом приглушают,
Коль так вот будут созданы.
8
Лишь ублажать плоть обречённый,
Забросит душу человек,
А сытый, в тряпки облачённый,
О ней не вспомнит и вовек.
А женщины?! Ох, мне известны
Их интересы и дела:
Кому, когда и где дала,
И кто о ней трепался лестно.
Косметика! Вот их восторг!
И бижутерия, и мода,
Красивых тряпок три комода,
И сплетен длинный длинный торг.
А экзальтация и взрывы
Эмоций? Страстные порывы?
И это оборвет лишь морг.
9
- Я освещу, согрею Землю,
Растительный, животный мир,
Но род людской я не приемлю, –
Вёл Гелиос, богов кумир.
В раздумье, молвила Афина:
Стихии, войны там нужны .
Мужчины с женщиной нежны
И плодонос пойдёт лавиной.
Так под угрозой жизнь зверей,
Природы всей первоначальной
Окажутся. Итог печальный
У суши будет и морей.
Нужны воинственные страсти
Да и стихийные напасти –
Диктует мне наш Эмпирей.
10
– Не беспокойтесь, с колыбели
Уж люди драться меж собой
Дерзнут за всё, чем завладели.
В них алчность будет петь трубой!
А зависть, гонор, чувство мести,
А там и ревность, скупость, злость...
Их стравят словно псов за кость
Черты – дразнилки эти вместе, –
Загробно пел подземный Бог.
А если люди размножаться
Сверх меры будут, искажаться
Начнёт природа, мы им СПИД
Подбросим, страшное оружье
Создать дадим в часы досужьи.
Да и Природа отомстит.
11
Вот только где я столько места
Возьму под трупы, – ойкнул стон.
– Отыщешь, – и привычным жестом
Повёл трезубцем Посейдон, –
У – у, как ты братец разошелся,
У - у , Как же разнесло тебя, –
Морей бог, знак свой теребя,
Добавил, – разве не нашёлся
На всякий яд, противояд.
В Программу входят Благородство,
Ум, Трудолюбье, доброходство...
Но замыкает длинный ряд
Священная мужская дружба,
Как верная друг другу служба
И это выше всех наград.
12
– И разве нам предвидеть трудно
Земные звёздные часы?
Не мы ли с вами сядем в судно,
Чтоб плыть в мир творческой красы
Людскими созданной руками? –
С улыбкой молвил Аполлон, –
Богов пленительный Салон
Нас будет волновать веками.
Хоть с духом дух не близнецы,
Добро и красота, да , Боги
К любой душе найдут дороги.
Поэты, скульпторы, певцы,
Художники и музыканты...
Тревожить будут всех таланты,
Учёные и мудрецы.
13
Очарованье - Афродита,
Сияя нежной красотой,
Произнесла друг деловито:
– Ах, ты про гениев? Постой!
Как развернуться гимном можно,
Владеть духовным миром всем,
Коль Гениев век – тридцать семь?
Уж согласись, что это сложно.
Любая жизнь там как гора.
До тридцати – бег вверх за страстью:
Религией, учением, властью.,
Лет десять – зрелая пора;
Потом – путь вниз: болезнь, усталость,
Раздумья о прошедшем, старость
И приближение одра.
14
Так вот, Земля – планета–ссылка
И каторга для грешных душ.
Что может быть страшней отсылки
В Земную плоть, Земную глушь
Из Рая с мирным душ слияньем,
Из Благодатного угла
Любви, покоя и тепла,
Из царства вечного сиянья?
Земной транзит, вишь отколоть;
Как бы проездом остановку,
Чтоб отыграть роль в постановке,
Себя страстями измолоть,
Поняв, что Высший Дар, и точка!
Есть дух в астральной оболочке
И избегать попасть вновь в плоть.
15
– Так в том ирония всей жизни,
Что человеку не дано
До персональной, скорбной тризны
Знать наперёд, что суждено:
В каком родится он болоте,
Благ сколько будет зашибать ,
С какой зазнобой прозябать,
Когда душа уйдёт из плоти.
Среди вопросов, как врагов,
Не зная жизни всей значенья,
И своего предназначенья,
И послесмертных берегов
Не видя, пусть боится смерти.
Так лучше, – пел бог Пан, – поверьте.
То – смех, ирония богов.
16
Простите, Боги, мне забавы.
От зла прошу Вас уберечь.
Мне, смертной, в общем-то нет права
Слагать божественную речь.
Но замысел настолько сладок,
Настолько держит он в узде,
Что днём и ночью и везде
Я с ним. А человек так падок
На радости. Позвольте мне
И дальше длинно вечерами
Сидеть с моими словарями,
Качаться на хмельной волне,
Бродить в придуманных дубравах,
В благоуханных свежих травах,
С героями наедине.
17
Итак, давайте вновь вернёмся
На пир в Дионисов чертог.
Мы сквозь портал в зал занесёмся
Туда где вьётся диалог.
Чтоб оказаться вновь в теченьи
Рассказа. И уже пора
В толпе гостей, что так пестра
В своем небесном облаченьи,
Героя отыскать. Слегка
Внедримся взором. С любопытством
Рассмотрим, и почти с бесстыдством
Увяжемся за ним, пока
Сюжета ткань ещё плетётся
И, Бог, благослови! Прочтется
Главы последняя строка.
18
Чуть поодаль от разговоров,
Веселья, празднества, гостей
Участником небесных сборов
И созерцателем затей
Царил сам Демон резкой тенью.
Суровой воли существо,
Непознанное божество.
Сил Духа мощное сплетенье
Он, недоступный, весь в себе,
Чужой, холодный и бесстрастный,
Спокойный, строгий, твёрдый, властный,
Был равнодушен и к мольбе,
Хуле, хвалам или угодам,
Удачам, радостям, невзгодам,
И к дружелюбью, и к борьбе.
19
Безмолвный Демон, безучастный,
Как будто кто со стороны,
К беседе вовсе непричастный,
Стоял и слушал у стены
Богов. В нём не были заметны
Живой к чему-то интерес
И размышления процесс.
Меж тем раздумий сонм несметный
Его внезапно захватил.
Внимал он разговору жадно,
И стало чуть ему отрадно,
Когда к концу пир подходил.
Он о Земле запомнив мненья,
Покинув всех без сожаления,
В свою стихию укатил.
20
Летящий путник во Вселенной!
Дух вне пространства, вне времён!
Знаток планет и, несомненно,
Существ, народностей, племён,
Растений и животных суши,
Морей и рек, эфиров – всех.
Но замечал он только тех,
В ком выделялись чем-то души.
Страстей, сил духа кладовщик!
Одна лишь страсть, одна забава,
Как к пище острая приправа ,
Его влекла – Он поставщик
Всех чувств, сил, мыслей необычных,
Для душ обычных непривычных,
Могущественный ростовщик!
21
Любил Он в игрищах Судьбинных
Брать промежуточную роль:
Перед собой ни в чем невинных
Существ чуть изменить юдоль.
К примеру, как-то на планете
Одной увидел он цветок –
Малышку. Совершив виток,
Спустился в золотой карете
Как эльф, как нежный ангелок.
Красою царственной блистая
Власть над малышкой обретая,
Её куда-то поволок.
И, задыхаясь в томной сласти,
Он с неожиданною страстью
Поверг в желанный диалог.
22
Рискую вызывать возмущение:
Ханжей, но только сила, страсть,
Скажу, переборов смущение,
Да-да! Дают над нами власть.
Внезапным бешеным напором
Марию Стюарт покорил,
(Себе чуть трон не подарил) ,
Джеймс Босуэл. Хотя позором,
Потерей трона, головы
Закончилось всё. Но вернёмся
К Малышке. Дружно посмеемся
Над счастьем маленьким. Увы!
Красавца в рабском поклоненьи
Она ждала всегда с волненьем.
Но эти сказки не новы.
23
Цветок, малышка по рожденью,
Не выделялась красотой,
Но честолюбьем отчужденья
Добилась. Рядом высотой,
Широким лепестком и цветом
Другие привлекали взор,
Прикрыв от солнца весь узор
Малышки нашей. Ярким светом
Она была обделена.
И, вот, пострадавшей честолюбьем
Неистовое трудолюбье
Добавил Демон. Пелена
Любви, чтоб вызвать обожанье,
Доверчивое послушанье,
Была ей преподнесена.
24
Её, пронзив стрелою – взглядом,
В смятенье душу приводя,
Он сверхчестолюбивым ядом
Поил, внушительно твердя:
- Тебе пробиться к солнцу нужно!
Ты напрягись, вздыбись горой!
Всю почву в глубь и вширь разрой!
Давай, вгрызись корнями дружно,
Ищи питанье, сможешь ты
Все для преодоленья роста
Преодолеть! А там всё просто:
Ты вырастешь как те кусты
Гигантски мощными шагами
И размахнёшься лепестками,
Затмив красою все цветы.
25
Ох, сколько мужества, отваги
И напряжения и сил
Она затратила! Но влагу,
Питанье поиск приносил.
И вот свершилось! Размахнулась!
В узорах дивных лепестки
Как крылья длинны, широки
Малинным бархатом взметнула.
И нимб - пыльцою золотой,
И листья, стебель – изумрудом.
Для цветника то было чудо,
Для каждого цветка – мечтой.
И выбрали её царицей,
А Храм Цветов – своею жрицей,
Склонясь пред этой красотой.
26
- Мой ангел, свет, моя отрада!
Явись, взгляни, меня цветы
Зовут царицей, вот награда
За адские мои труды.
Учил меня ты не напрасно,
Ты заново меня создал.
И счастье высшее мне дал.
Моя любовь, мой эльф прекрасный!
Как видишь, было всё не зря.
Теперь смогу я без остатка
Принадлежать тебе. Мне сладко
Тебя ждать в радости горя,
Когда сто солнц меня сжигают,
А я им шалый гимн слагаю.
И всё тебе благодаря.
27
А в тех краях один художник
Жил и малышкой был пленён.
Он, замысла святой заложник,
Был совершенно опьянён
Желаньем: тщательно, подробно
И внешний блеск изобразить,
Чтоб всех буквально поразить,
Насколько всё цветку подобно.
И, главное, чтобы передать
Души таинственной свеченье,
И степень самоотреченья,
И воле должное воздать,
И слабости. Чувств паутину,
Весь внутренний мир на картине
Он должен, должен! воссоздать.
28.
То просто Демон поселился
В его душе, ему шепча: –
– Ты Аполлоном вдохновился?
Теперь вперёд! Себе крича:
""Не должен мир забыть такое.
Ведь это – диво! Сказка! Сон!"
Ты вырви изумленья стон,
Даря всем волшебство благое.
Талантлив ты! Тебе не тлеть!
Тебе в умы вселиться надо
И прогреметь как канонада!
Ты сможешь все запечатлеть
И будешь славою своею
Над всей планетою твоею
Легендой, мифами лететь!
29
И он трудился дни и ночи.
Набросков сделал целый рой.
Нет в сутках времени, нет мочи,
Мерещилось ему порой.
Заросший, злой, весь почерневший
Без сна, недели напролёт,
Свершив в свою мечту полёт,
Работал весь мечтой горевший.
И в красках грязная рука,
Порой дрожа от напряжения,
И падая в изнеможденьи
Дала шедевр на века!
Пред ним в немом благоговеньи
Дано стоять всем поколеньям.
Но это после. А пока...
30
Успех! Успех! Ах, как светился
Невиданных красот цветок
И слух об этом распустился
Как ниток шелковых моток.
И грозный этих мест правитель
Прислуге приказал своей:
Цветок, что в мире всех нежней,
Перенести в свою обитель.
Но долго там цветок не жил
То ль слуги повредили корни,
То ль был владыке непокорным
И новизной не дорожил,
То ль не являлся ангелочек,
Что позабыл сей уголочек.
И по цветочку не тужил.
31
Спустился миг по черепашьи
В приют, затерянный в миру,
Где выжатый, давно не спавший
Художник рано поутру
Пришел в себя. И вдохновеньем,
И отрешённым забытьём
Он был покинут. Лишь чутьём
Вдруг в этот миг благословенный
Постиг он, что завершено
Его творенье, – страсти семя,
Желанный труд, святое бремя, –
То, что итогом стать должно
Всей жизни, творчества, стремлений.
Картина это – искупленье
Всего, что им совершено.
32
Он отвернулся утомлённо,
Свалился на лежак валом,
В сон – бездну канул вожделенно
Душой, мозгами и челом.
И долго спал, и много бредил,
Переплелись мечты и сны:
В гостях он будто у Весны,
И там цветок любимый встретил.
Он подошел к ней. Их весна
Обволокла, своей одеждой
Прекрасной: нежностью, надеждой.
Сказала, что заключена
Разгадка счастья в том, что вместе
Им надо быть и честь по чести
Друг друга одарить сполна.
33
Тут подошел Вожак весёлый,
Сказал, что им идти пора,
Что будет милым новосёлом
Он там, где Свет Любви, Добра.
Он что-то понял, весь рванулся
И... сел. Пылающего лба
Рукой коснулся и в себя
Пришёл. Сидел. И вдруг втянулся
В холст взором. Вскрипнул аж лежак!
Забыл про жар, ушли усталость,
Недобрый сон и сердца шалость,
Смотрел на труд свой как чужак
С восторгом, долго. Слёзы лились.
Но вот глаза опять слепились.
А там его вновь ждал Вожак.
34
Какое-то минуло время
И Лета Демона звала
Свой груз ему передала:
Освобождённых в ней душ бремя.
Ведь в Вечный Мир Покоя, Света
Придя, душа до чистоты
Себя доводит; все мечты,
Все страсти, память – всё у Леты
Оставит, в ней попив воды.
А Демон не заметил даже,
Что в нынешней его поклаже
Цветка – Малышки все следы
Да и художника: их грёзы,
счастливые стремленья, грозы –
Его всё, Демона плоды.
35
А он? Давно Его карета
Неслась в другой какой-то мир,
Другое сочинил либретто,
Где, может, Он опять кумир.
И лишь в Пленительном Салоне,
У Аполлона на пиру,
Куда он тучкой на ветру
Занесся, встретил на колонне
Портрет Малышки. Глыбой льда
Взирал он на него. Спокойно
Внимал сплетёным многослойно
Хвалам Богов: мол к нам сюда
Пришла крупинка бриллианта –
Дитя планетного таланта
И Аполлонова труда.
36
И всё. То лишь пример занятий,
Забав, потех, игр Божества
И проскользнувших здесь понятий
Богов о нас в час пиршества
У Бога Вин и плодородья
Диониса. Но наш герой
Давно уж дымчатой горой
Несётся по родным угодьям.
Лучом нейтронного кольца
Глотая время и пространство,
Он прибыл после кратких странствий
К Земле, и взглядом мудреца
Постиг всё: и Богов сомненья,
И искреннее преклоненье
Пред гениальностью Творца.