Разнузданная старость. Во дворе
Старуха спит с повышенным давленьем,
Которое случилось в декабре
И разрешилось в это воскресенье.
Вокруг нее теперь нежнейший пух,
Холодный или белый или ватный,
Как над игрушкой елочных разрух,
Один из трех, а может троекратный.
Такой, чтоб огнестрельным звонарем,
Когда она в трамвай сквозь дверь проходит,
Бесплотная, а лавочка орет:
Оле Оле! - мы запасные родин.
Одной, другой, подоткнутой плечом,
Прицепленной порожней кобурою.
И будто бы не знаю я, о чем
Мне дальше промолчать, и бог со мною
Выламывает рельсовую сталь,
Дворовые ступени вековые,
Три тополя, старушечью вуаль,
На аглицкой булавке гробовые.