Коке
Узорчатой лепниною плафон
Старинный потолка. Тень абажура
Накрыла грубым кружевом ажура
Изжёванный бесстыдством трещин фон.
У комнаты полубезумный вид.
Седые космы тюля и портьеры.
Плоть старых гобеленов интерьера
Побита молью. Сквозь губу сочит
Слюнявая труба капель воды.
Едва пыхтит остывший радиатор.
И старый секретер, как гладиатор,
Хранит на коже росчерки беды.
Дни раскатились, словно нитка бус.
Труха из книг, журналов и буклетов,
Засушенных до ломкости букетов,
Казалось и не знавших влаги вкус.
Иконостас из старых фото, где
Уже не разобрать мне, что за лица.
На выгоревшем фоне тенью птица
Плывёт на шляпе – кружевной ладье.
Мундир парадный – чей, не разберу.
Крест, ряса…бусы – на руках ребёнок,
Наследственно глазастый, как совёнок,
Но кто из тёток, право, не пойму.
Узорных чёрных пуговиц гряда.
Теперь уже их я ношу на платье.
И жемчуг слёзно временами плачет,
Стекая на ключицы в два ряда.
«Ау, вы где?» Лишь комнаты наряд
Поношенный расправит плечи гордо.
И застегнёт мне пуговки у горла
На платье синем, бархатном, до пят.