Krzysztof Kamil Baczynski
Magia
Dym uklada sie w gryfy, postaci i konie
nad rozlewanym ogniem, a on czeszac grzywy
zoltych plomieni wola: "Przez gwiazdy zielone
zaklinam cie, demonie, Aharbalu - przybadz!"
Wtedy przez pusta rame portretu wychodzi
duch ogromny szeleszcz;c od niebieskich iskier
i staje u pulapu jak wstrzymany pocisk
naprezonych oblokow, i unosi wszystkie
rozlane dymy w sobie. Wtedy on zbielaly,
porywany przez cisze, trojony przez cienie,
"Aharbalu - zaklina - przez ten dym stezaly,
"Aharbalu - zaklina - przynies jej wspomnienie!"
Wiec w suchym blasku iskier rosnie luk rozowy
piersi wygietych twardo, ust rozwartych koncha,
podluzne liscie powiek. Wtedy z jego g;owy
odrzuconej w odleglosc wyplywaja oczy
jakby lzy w ktorych widac odwrocony obraz,
coraz mniejszy; i placze: "O siostro niedobra!"
a juz ona jak kamien - rozpuszcza sie w nocy.
Магия
Дым взлетает грифом, вьется конским хвостом
над разлитым огнем, а он чешет гривы
желтых протуберанцев и шепчет на ухо демонам:
«Зеленью звезд заклинаю тебя, Агарбал, приди, о, диво!»
И тогда в пустом багете портрета явился
в скрипе купол громадный, полный небесных искр,
и взлетел к потолку, и взрывом взвился
напряженною тучей, и с ней поднялись
клубы дыма. Тут он, побелев, заклинает,
тишиной разрываясь, троясь в тенях:
«Агарбал! – взывает – в дыму вещает,-
Агарбал! – взывает, - она пусть вспомнит меня!»
И в блеске искр сухом растут, как розы, горы,
грудей в любовном пыле, жар раскрытых уст,
дрожат, как листья, веки. Он склоняет голову,
из глубины – глаза без жизни – утекают прочь
слезами, и в них – перевернутый образ
все меньше и меньше; он плачет: «Сестра недобрая!»
И она, как камень, исчезает в ночь.