Krzysztof Kamil Baczynski
* * *
Snieg jak wieko zelazne na oczy opadnie.
O! wy bracia w milczeniu moi — niedorosli.
I Bog mnie nie przypomni, ani mnie odgadnie
z nagrobka przechodzacy, az w tysiacznej wiosnie
moze dlon jakas biala odgarnie ciemnosci
i bedzie to prawdziwy czas, czas tej milosci,
ktorej u was nie znalem. Bog — tak sobie marze —
w blekicie lotnym nieba wyrysowal twarze
naszym cierpieniem, niby maski jasne,
ktore przymierza tym, tym zapomnianym
czasem podobne rysom, a czasem za ciasne,
az trafi — wtedy krwawe zasklepiaja rany
i taka blogosc nieba osiada w blekicie,
ze wraca czas zbladzony, choc nie wraca zycie.
Znacie wy, znacie te organow knieje
co wyrastaja niby skal mocarny obryw
nawet tutaj na ziemi? — To sa te nadzieje.
Jesli w popiele zgrzebnym taki blask podobny
bozym chyba zamyslom przed oczy sie jawi —
nic sa te ciemne ciala, ktore zbrodnia trawi,
nic sa te dymy czarne, ta kurzawa ciemnosc.
To wszystko nic. I zadna trumna nadaremno.
Bog tchnal jasnosc. On moca lagodnego wiosla
pchnal fale burz tajemnych i lawy stuleci,
i co woda pobrala — to woda odniosla.
On swiecil nad ta woda i jak zawsze — swieci.
Snieg jak wieko zelazne na oczy opadnie;
popiol zostanie z zarow milosci i gniewu,
a na ziemi dalekiej zaden czas nie zgadnie,
jak rosnie niewidzialnie lask wszelakich drzewo.
* * *
Снег, как железная крышка, глаза закроет.
О! Вы мои братья, недоросли-молчальники!
И Бог меня не вспомнит и не удостоит
пройти мимо надгробья поступью печальной.
Весной, через века, ладонью свет развеет мрак,
настанет время – миг любви, которой я никак
не мог познать у вас. Бог – так мне снится-
в лазури лётчей неба оживляет лица
страданьем нашим, светлым, словно маски,
что примеряются к забытым душам,
бывают впору, не подходят часто,
но если подойдут – всю кровь из ран осушат
и в небо вновь взлетит благая синь;
вернется время, не вернется жизнь.
Вы знаете, вы слышали набат органной мессы прежде,
что вырастает из обрывов сотней скал
и в вашем мире? – Это все надежды.
И если в пепле погребальном блеск, подобный
замыслу Бога, виден нам, как свет –
те тени тьмы – ничто, их преступлений нет,
тот черный дым – ничто, неверен мрак ужасный.
Нет ничего. И каждый гроб – все не напрасно.
Вздох Бога - свет. Он, как веслом, беззвучно, осторожно
разгонит волю волн и тайный ход столетий,
и взлет с волной, и штиль спокойный – все возможно.
Дух божий над водой парит извечным светом.
Снег, как железная крышка, глаза закрывает,
пеплом затянется жар, и любовь, и гнев;
в землях, далеких от нас, даже время не знает,
что тайно растет милосердье, как ветви сакральных древ.