Она всю жизнь жила с одной мечтой,
Которую осуществить считала невозможным.
Так проходила жизнь: за часом день, потом другой.
Сперва с мечтой , ну и немножко с прошлым.
Вот в бесперебойном ритме из тоски
Остановилась жизнь. Ей загорелся красный.
Мечта упала с неба ей прямо в руки,
Вцепилась в шею и прокричала: «здравствуй!».
Рукой смахнула всю печаль ее с лица,
А та поверить не могла сему везению.
Поблагодарить забыла своего Творца,
Словно мечта пришла по щучьему велению.
Настроилась исправить свой страдальный быт:
«Теперь я заживу!», и счастью нет предела.
За часом день, за днём уже и год забыт,
Но вот душа ее опять с чего-то заболела.
За часом год, вся молодость за ними,
У эйфории прогорел давно лимит,
Глаза вдруг стали какими-то пустыми,
Как будто жить спокойно что-то ей претит.
Хандра зачем-то предложила дружбу,
Спала с ней рядом, из одной тарелки ела.
Медвежью сослужила службу,
Ведь без мечты всей жизни жить Та не умела.
Она всё маялась, ревела без конца.
Вроде спала, но как всегда не в духе.
Опять просила помощь у Творца,
Пить начала, ходили слухи.
К ней каждый вечер приходила грусть,
И в рюмке одинокой приносила кайф.
Она потом стихи читала кошке наизусть,
И пьяная спевала «it’s my life».
И полон дом ее, и чаша до краев:
Муж, сын и дочь, щенок терьера.
Не видела проблемы на пути своём,
Но цели нет, вот в этом дело.
А вся та мудрость женской доли
Сдохла в стекле и будничной рутине.
Мечтать не вредно априори,
Хоть бы, как бывшей приме-балерине.
За годом год, следом за ним привычка.
В друзьях теперь осталась лишь тоска.
Плюются бабки мол: «алгоколичка
Все пропила: детей и мужика».
Но то, что в прошлом в ней горело,
Что жизни придавало некий смысл.
Как в басне, она все пропЕла,
И дух нирваны всю ее накрыл.
За годом год, за ними жизнь вдогонку,
Которая ничем не улучшалась.
Пила не виски, кстати,-самогонку
И с ней она намеренно скончалась.