Ничьё дело не стало твоим,
как плоть и кровь,
ничьё тело - промеж тел -
до конца милым.
И что уж.. Ничей Иерусалим -
о, фронтир! -
не прозвучал тем
Иерусалимом.
Ничья синагога в роще,
ничья кирха,
ничьё беспамятство или палатка;
север души - тут попроще -
определяется наличием мха,
юг - явление
того же порядка.
Осталось лишь про любы -
светлое чувство..
газовый фонарь над выгребной ямой -
в эту медь мне звенеть,
я - звонарь
с перхотью дуста,
с нотой ля - звонкой самой.
Брат, сопутствовавший мне столько лет..
фу, весь язык сломал
в их цезурах!
Короче, кто-то там умер,
и поэт
оплакивает сам себя
и других -
таких же безумных.
Тихий бунт синей крови,
плач Иеремии в ларьке пивном
с розовощёким хоровым пеньем..
Нет, Фёдор Иванович мне нравится,
в основном,
но за этот стих
я считаю его гением.
Великим святым Нового Орлеана -
что-то в походке
(temps perdu и кул-джаз) - одиноким гуру,
рисовавшим полвека
свой портрет Дориана,
а на нём дама
лет тридцати в чахотке -
и зачем ей стихи?..
Так, повторим процедуру.
Счастлив, говорит, кто пришел в этот мир
в самое ласковое его зверство,
пробуя, на зуб, как кефир,
все его нечистоты, весь гарнир,
включая сардельки
Октоберфеста.
Я сам октобер в октопус-гарден
старею за рубль в день
вместе с Ринго..
А в девятнадцать, конечно,
хотелось экстрима,
а не только кросвордов и барда -
под розовым фла..
пардон, в тени лонгдринка.
Ни дня одного, чтобы оно не ныло
в фобурах, где ночь глуха
по факельщику Бардамю,
сено-солома, сено-солома, мыло..
Перед дорожкой -
библейское что-то всплыло -
лишь глупый Ахав
присядет со мной на скамью.
Придётся и нам, видимо,
царапая край матраса,
исходить липким потом над денисьевским циклом,
а посему: брат, сопутствовавший мне,
как прекрасно,
что я никогда не стану
ни Сократесом, ни Периклом.
Никогда не забью победный
на том мундиале,
который столько лет то ли являлся, то ль снился..
Или просто "рыбу", как онко-рантье
с улыбкой вслед
в липоотцветающем идеале,
с корочкой прожиточной СНИЛСа.
Античный хор подстраивает свои гитары
на фригийский лад - был ли такой? Бог весть..
Девтерагонисты сходят со сцены, как лаутары,
сползают, как с ягодиц рейтузы,
говорят: ты - лузер,
ты - старый,
завтра придет клининг, скажем тебя отскресть.
Шелудивым клеймом прекрасного века
опадаю в стихари и ковчежцы дикарской истины:
ушел брат, сопутствовавший мне - печаль туарега..
Ушел брат,
все остальные - безукоризненны.
Вот и сказке конец,
те, кто слушал, достойны пайки,
полноприводной дуги:
на царском - дважды.
Фёдор Иванович, я всё, как есть, без утайки -
те же болты на старые гайки..
Если где без резьбы,
ты прости -
да и зачем она,
так что..