Жил всегда так –
нелюдимо.
Друг козе и кобелю.
Подарите мне налима,
А не то сам изловлю.
Будет пусть хвостатым, либо
Головастым, ну, как я,
Только чтоб молчал, как рыба,
А не то поджарю, бля.
Я скажу: «Жить будешь тута».
Так, ведро воды налить.
Будет он в тазу погнутом
Пялить зенки, воду пить,
Наблюдать мою житуху,
Думать: «Не живёт – влачит…»
И с тоской глядеть на муху.
«Жрать охота?»
Он молчит.
Дам ему я имя – Дима.
Буду с ним болтать весь день.
Он молчит, он нелюдимый,
В тазике лежит, как пень.
За окошком тень избушек,
Речка, маленький причал.
Выверну ему я душу,
Расскажу о чём молчал.
Сдвинет Дима брови хмуро,
Я: «Димон, всему хана!»
Он мне: «Отпусти, придурок»,
«Что ж, - скажу, - плыви ты на…»