Высятся маки вдоль крымских дорог,
Гордо краснеют наследники скифов;
Жрица-весна трижды дунула в рог,
Выгнав из нор стаи красочных мифов;
Новые – пылким поэтам слагать.
Шепчутся сплетники между собой,
Маки-кочевники, стражи курганов,
Рвутся с огнями-закатами в бой,
Красят полотна рассветных туманов;
Ливням – их буйное племя свергать.
Преданны веяниям древних равнин,
Ведают о вековых пережитках,
Тянутся к ликам столичных лепнин,
Виснут гостями на ветхих калитках;
Кажется, бренная явь под присмотром.
Обращены к дискам грузных светил,
Ловят сигналы сродни звездочётам;
Бог основательно их оснастил,
Люд приобщил одарённый к подсчётам
Диких цветов, равных алым когортам.
Ярких вкраплений полны города,
Про красоту заводных разговоров;
Маковых дней шелестит череда;
Макова кровь – украшенье просторов,
Крымских степей, завоёванных маем.
Духи погасших давно очагов,
Благо даривших хранителям склонов,
Искры костров, гнавших пришлых врагов,
Рдевших во славу земных пантеонов;
Старцы, рождённые сказочным краем.
Топят границы в своей красноте,
Кроют знамёнами рваными камни;
Весь в разговорах о той красоте
Юный поэт, распахнувший зим ставни –
Жрица-весна трижды дунула в рог.
Держатся воины в схватках с ветрами,
Гордо краснеют наследники скифов,
Жертвуют цветом, своими венками,
Высятся снова виновники мифов,
Крымские маки вдоль пыльных дорог.