Я этот лес покинул, словно вор.
Туманом там повисло птичье пенье,
И воздух густ: насыщенный раствор
Ещё не воплотившихся растений.
Там неба не увидишь, и земля
В четыре слоя скрыта лопухами.
Их стебельки посасывает тля
Прозрачная, но с красными глазами.
Деревья научились всей листвой
Не на восток стремиться, а на запах.
Лишь тот для них теперь навеки свой,
Чей вдох и выдох оказались храпом.
Их липкий пот стекает, как родник,
По рёбрам веток, меж нарывов почек,
Но звука нет,- поскольку даже крик
Всего лишь лента из тире и точек.
Когда цветок, безглазый, словно мрак,
Бутона склеп распахивал натужно,
Я всё шептал: неужто можно так?
В ответ же слышал: только так и нужно.
Я пробирался к свету, словно вошь
По волоску тысячеглавой гидры,
И ускользнул, пока бесшумный дождь
На землю опускался, как субтитры
Мне удалось, природе вопреки,
Из леса выйти, оборвав свой корень,
Чтоб жить средь поля, где торчат ростки
Упрёками из уст умерших зёрен.