На самом далёком краю побережья,
от города дальше, к природе поближе,
стояла палатка. В ней ворох одежды.
Навалено всякой: и верхней, и нижней.
С утра до заката у моря на гальке
лежали под солнцем два девичьих тела.
Их звали, к примеру, Наташка и Галка.
Сторонницы «ню» – а кому что за дело.
Вбирали тепло, наслаждаясь всей кожей.
Облизывал ветер загар шоколадный.
И были почти что в нирване, но всё же
мечталось девчонкам: атоллы и пальмы,
кораллы и крабы, кокосы, акулы,
(хотя об акулах лишь в качестве супа)
венки и гитары, и грация ху́ла,
и юноши-боги… Ну, разве не глупо?..
...
Не глупо, когда годы вихрем: семнадцать,
и двадцать... и сорок... но разве забыто –
из пены морской выбегать и смеяться,
с восторженным криком: «А мы – Афродиты!»
Они – Афродиты. Наивное счастье,
наивно и мудро – влюблённым доныне,
кого миновала отчаянья чаша,
измена не тронула жаром пустыни...
И щедрый октябрь понапрасну роняет
багрянец одежды богиням на плечи...
Влюблённым в его не вписаться орнамент,
до осени сердца богиням далече.