Так каждое утро,съедая по
восемь таблеток,
что девственных
плевел,сжираемых старым
жрецом
у чёртова капища,с вечно
покрытым лицом,
мой врач скарабей выдыхает
огонь жизнью клеток
в палящее солнце,и звуки
натужных гудков
срываются с недр меднёной
титанами кружки,
и ту тишину не
обнять,охватив,не послушать,
и шёпота не разобрать
скарабея без слов.
Шаги с остановкой,без
кряду,без эха от жизни,
остынь моё сердце,сжигая
огнём пустоту,
пусть канут слова,и
наступят на ту мерзлоту
следы без конца и
начала,и тихие песни
озвучат графитовый
фон,накарябанный наспех
смирением,сорокоустом
заочниц безгрешных
в том первом саду
нецелованных,первых,
и перших
на белой рубахе
акафистом,чистая паперть
чья накрест сколочена,чья
невозможность ничтожна
в таблетках,что ядом над
пропастью держит кадык,
услышав,что шанс так
ничтожен,так мал,невелик,
но сонмы всегда побеждают
твою осторожность,
как множество чисел,как
фабула смертных грехов
ничтожеством просьб своих к
лику молчащих титанов,
так я промолчу,и на дне этой
кружки останусь,
внимая чужим голосам,что
без звука и слов.