Медовые восхода соты,
Лесов молочный дым.
Мой друг собрался на охоту,
А я поехал с ним.
Ружьё отца теперь со мною.
Лес всё белей, кажись...
Приветил сонной тишиною,
Но в нём кипела жизнь.
Метель всё выла или пела,
Тут впору зареветь.
Но ты ли виноват в метели,
И в том, что ты медведь.
Переливался снег ли в выси,
Сверкнул ли в ней кинжал...
Тебя сразил один лишь выстрел...
Или меня -- мне жаль.
Огромный, грозный, с чутким слухом,
Столпы ветвей круша,
Ты стал беспомощным и глупым:
Не дал тебе он шанс.
Услышав гром, что в воздух бухнул,
Мгновенно не дыша,
Ты, как стрела, на землю рухнул...
Как и моя душа.
Цевьё, когда свистела вьюга,
В руке я тише сжал.
Не крикну ни врагу, ни другу,
Что жаль, мне очень жаль.
Снег разметал сухие палки.
А может, ты мне брат:
Ты, ставший беззаступным, жалким,
Ни в чём не виноват.
В одну проклятую секунду
Ты навсегда затих.
Он не оставил шанса чуду,
И миг не дал уйти.
В моих глазах остался ужас,
Как сдержанный мой стон:
Я никогда бы не подумал,
Что засмеётся он.
Ему кивал я оголтело,
И отводил глаза.
А сердце тихо холодело:
Ты выстрела не ждал.
Уже не помнил я, как в чащах
Вечерний морок плыл,
И в чёрном сосняке пропащих
Следы я находил.
Всех тех, кто к лагерям являлся,
Он никогда не пас,
Лупя того, кто попадался --
Он знал, что много вас.
...Метель неистово ревела,
Но ты же, чёрт возьми,
Ведь не единственным был зверем,
Растерзанным людьми.
Блестящий мех чернее сажи,
Черна моя печаль.
За смех его сам Бог накажет...
Мне жаль. Мне очень жаль.
Февраль предсказывал беду мне,
Я сразу не признал.
Мой Бог, я никогда не думал,
Мне так ужасно жаль!
Рассвета золотые соты,
Лесов молочный дым.
Мой друг собрался на охоту,
А я поехал с ним.