Шнурую сапоги и надеваю пестрый маскхалат. Майор десантник по плечу меня стучит,
Слегка поправив на груди мой автомат. "Отлично выглядишь,"- с ухмылкой говорит.
Кто больше за гнилое дело там возьмется - все документы, письма из карманов вон!
Таких, как я, с десяток только наберется и каждый знает, что почти покойник он.
Я стал убийцей, ждет меня обычная работа - с друзьями вместе, но мой гроб один.
Под сердцем девушки лишь черноглазой фото...итак - вперед под похоронный рев турбин.
Открыта дверь и первый в бездну полетел, за ним - второй, а третьим - мой черед.
Шальной удачи баловень, я сам того хотел, бросаюсь вниз - куда судьба ведет?
Долина спит, окрест не видно ни души. Поди же прочь, дурацкое волненье!
Но тихо шепчут мне речные камыши:" Здесь телу - смерть, а памяти - забвенье!"
Я пробираюсь к ближнему дувалу, кошачьим шагом, как меня учили.
Мой разум злости накопил немало, а командиры совесть усыпили.
Вдруг вижу девушку, она идет к ручью. Наверное, воды набрать в столь поздний час.
Убить ее, невесту может чью, мне выпало - пощады никому и в этот раз!
Луна прекрасный лик смуглянки осветила - лишь в трех шагах красавица прошла.
И у меня в груди душа застыла... Какое сходство с той, что умерла!
И автомат, готовый убивать, я опустил и замер - сам не свой.
Неужто, как и я придет рыдать к могиле новой кто- нибудь другой!
Две молнии в ночной тиши блеснули, оставив на груди кровавый след.
Два незнакомца подошли и заглянули в мои глаза - еще я видел свет.
Тот, что постарше с бородой седой обыскивал слабеющее тело -
Нашел портрет и показал, - а молодой вдруг вскрикнул:" Лейла!"
Девчонка подбежала к ним и, разглядев на фотографии, как в зеркале себя,
Заплакала, на корточки присев мне щеки гладила, пока не умер я.
Душа взлетела на последний суд. Любовь моя в раю - мне нет туда пути.
И вряд ли поздние раскаянья спасут, но, Боже милый, все-таки прости.
22 - 23.12.92 год.