Мокрые волны оближут песчаную сухость...
Разгладят следы когда-то резвившихся ног.
В горле от пыли до дрожи беззвучно и глухо,
Седым незнакомцем шагну через низкий порог.
У зеркала встану, скрипя половицами грустно,
Я без сожаленья смотрелся в него так давно...
Тогда было полно, сейчас неразборчиво пусто.
Сейчас в моей жизни лишь пепел немого кино.
Когда так неряшливо в грязь мои выцвели брови?
Когда на руках появились морщины и дрожь?
Губы мои стали снега густого бескровней...
Я на тонкую вешалку стал слишком сильно похож.
Окину глазами горбатый хребет колыбели,
Где мать целовала меня в бархатистую ночь.
В ней юности сталь на морозе давно заржавела,
Ее сухожилья давно заменили на скотч.
Ирония жизни весьма беспощадная дура :
Был гордым орлом, но стоптался опять до птенца.
Я перестал быть извилистым, быстрым, упругим,
Останусь таким костенелым теперь до конца.
К родителям в ряд я зароюсь под рыхлую землю,
Храня на губах материнских духов аромат.
И буду хранить до того, как в конец не истлею.
Я рад, что все кончилось так. До истерики рад.