Засмотрены фантазии до дыр
С неровными горелыми краями.
Копал и докопался до воды
И сгинул в этой выкопанной яме.
Пустил, как говорится, пузыри
На смех тому, кто приключился мимо.
В прекрасном сне погасли фонари,
Кромешна мгла и слишком много дыма…
Один в лесу, зови и не зови.
Не важно, воин ли, коль лес подобен полю.
Воображение рисует визави,
Язык беспечный просится на волю.
Но мы молчим, не поднимая глаз,
Готовые идти до середины,
И то, что явно связывает нас,
Не толще нити летней паутины.
Рука берет абстрактный пистолет
С подслеповато щурящимся дулом.
«Вы примирения желаете ли?» - «Нет.
Занять желаю сразу оба стула.
Хоть в смертной схватке с целым морем бед
Становишься фатально уязвимым».
«Вы примирения желаете ли?» - «Нет.
Я примирен как с сущим, так и с мнимым».
Вспорхнув картечью, дюжина ворон
Опомнившись, слетелась на поживу.
Во сне уснул, но это вечный сон,
И оба сна прелестны, ибо лживы.
А явь повисла в раме на стене,
Картина неизвестного поэта,
Который прожил жизнь во власти не
То чтобы реального сюжета.