Однажды, в летний зной,
Благочестивый Насреддин,
К чайханщику зашёл,
Под тень платанов,
И всё бы ничего,
Но на дощатый пол
Он ишака собою ввёл,
И рядом «усадил» его, среди пиал, казанов.
Себе пиалу чая заказав,
Наш Насреддин открыл узорчатый хурджин,
Достал Коран, затем его раскрыл,
И перед ишаком Коран, сей, положил.
Кто в чайхане, на тот момент прохладой наслаждался,
Переглянулись, молча – всякое бывает,
Видали многое, чему, тут, удивляться,
И принялись за чай – напиток остывает.
Внезапно ишачок об пол копытом – тук,
Ходжа с улыбкой лист перевернул:
« Ты делаешь успехи, добрый друг» -
Сказал ходжа и глазом не моргнул.
« Послушай, Насреддин!» - вспылил чайханщик,
«Зачем, ты, ишака привёл к нам в чайхану!
И честно отвечай, ведь, ты же, не обманщик?
А коль не объяснишь, тебя я прогоню»!
Ишак об пол копытом – тук,
Ходжа опять перевернул страницу,
« Ну, что ж, чайханщик, платы нет за звук,
Я расскажу о том, что длится уж седмицу.
К себе Эмир меня призвал, семь дней тому назад ,
Призвал к себе, и тихо говорил:
« Есть у меня ишак, любимец – словно брат,
Ты богословию, его бы, обучил?
Я в богословии мастак! – продолжил наш правитель, -
Желание моё – закон!
Хочу, ходжа, чтоб стал ты ишаку учителем,
Сколь знаю я, так столько б знал и он!
Коль согласишься – тысячу таньга,
Не серебром, а золотом даю,
И если ты обучишь ишака,
Ещё деньгами отблагодарю».
Что ж, осмотрел я ишака,
И согласился заниматься богословием,
Но для того, чтоб научить наверняка,
Я выдвинул одно условие:
« Учить его я буду двадцать лет,
И научу всему, что знает сам правитель»,
А у Эмира есть на всё ответ:
« Согласен», - говорит, - « Но ты, учти, учитель,
Коль не научишь богословью ишака,
Ты потеряешь голову – поверь»!
Сказал, так, наш Эмир,
И указал на дверь.
Чайханщик Насреддину говорит:
« Коль так, то попрощайся с головой,
Ведь это же ишак, он только, лишь, кричит!
Читать Коран ему, ведь, не дано!
Ходжа, наш, выслушал чайханщика слова,
И усмехнувшись, тихо отвечал:
« Побудет на плечах седая голова,
Ведь двадцать лет учить я обещал.
За двадцать лет всё может приключиться,
Как говориться в мире – « иншалла»,
Так, что своею головою расплатиться,
Возможность у меня совсем, совсем мала.
Иль я, или ишак, а может быть Эмир,
За эти двадцать лет, поверьте мне, уж точно,
Покинем навсегда мы этот бренный мир,
Конечно, не все сразу, это же не срочно.
А коль не будет никого уже в живых,
Теряет смысл заданья идеал,
Какая разница для жителей иных,
Кто лучше богословье знал».
29.06.2018г.