В эпоху трубных отголосков
и статистических чудес,
меня, как и других подростков,
кормил провинциальный лес.
Его ничтожная клубника
не предвещала перемен,
и мелочь солнечного блика
в потёмках выглядела дико,
как будто, плавки до колен.
Но вырастая из обновки
рывком, с поспешностью птенца,
я знал что и пенька верёвки
не станет виться без конца.
*
А, впрочем, если , между нами,
мы тосковали об ином,
озвученными письменами,
накачиваясь, как вином.
Не то под шорохи бобины,
не то под шарканье иглы,
такие жаркие глубины
раскачивали битлы,
что поборов лесную скуку
и бред соседского суда,
срывались многие по звуку
и пропадали навсегда.
1989