¬Видал, чо Сашка Дремин выкомариват?
Мать плотно прикрыла избяную дверь, чтобы не выхолонуло, бросила взявшиеся морозом березовые дрова к печке. Табуретку придвинула ближе к порогу - берегла самотканые дорожки. Отец отложил ручку молотка на верстак. Там с десяток их, вместе с топорищами, уже собралось.
¬Вчерася видал. аэросани сделал Сашок.
¬Ну! И чо видал - то?
¬Корову водил на водопой через Самарку к колоде на озеро, так чуть удержал ее. Засыпал снежной пылью Сашок твой и меня, и Марсану. Еле глаза разлепил.
¬И мине ничо не рассказал?
¬Сашку велел канавку на полозьях сделать. Шибко снег на пыль переводит.
¬ Таньк, Маруськ, хватит выляживаться! Опять без завтрака в школу отправитесь.
Не дала мне мамка досмотреть сон. Я с Сашкой, вцепившись в накинутую шалешку, и чуть не теряя валенки на босу ногу, уже вокруг Плотавского озера пронеслась.
¬ Чо голяшки трёшь?
Это Маруся меня начинает торопить - в школу-то и вправду опоздаем. И как она не видала - на одной подушке спали - что коленки-то на аэросанях так пристыли, что казалось, хрустнут, если разогнуть.
Собирались торопливо. И все равно успела тятю тихонько спросить про ручки на молотки и про топорища:
¬ Нашел?
Почесал за ухом, глянул синим прищуром:
¬ Кому – то кол из школы принести надо. Расклинивать будем.
Ёрзала на уроках, не терпелось отца расспросить про его геологический молоток. Хорошо, что Валя, Сашкина сестра, про аэросани на перемене рассказала. Отвлекла. И как он, Сашка этот, такую интересную штуковину выдумал и сделал?
…Только зимой отец среди многих своих неотложных дел начал придумывать и делать геологический молоток. Вернее, его рукоятку.
Давний умелец тятя, как пять пальцев своих знал породы деревьев, и что на что годится.
Летом приезжали к нам геологи. В экспедицию.
Где им разместиться? Конечно же – у нас.
¬Матрен, ты молоко пока не сепарируй. Иологи сказали, что любят парное.
¬Каки иологи?
¬ Жить у нас будут. Добавим ишо четыре кровати в горницу, привезут из совхоза.
Видя нахмуренный вид матери добавил:
¬Исть они варить будут сами, у них и повар свой есть.
И каждый вечер, возле костра, что разводили «иологи», отец слушал их байки и рассказы.
Нам с Марусей доставались невиданной вкусности угощения. Впервые я видела, чтобы еду из банок готовили. А из некоторых банок– просто ели, без всякой готовки.
Сгущенное молоко, сливки, кофе с молоком «иологи» отдавали нам в обмен на парное молоко, от Марсаны.
Мы с Марусей были в восторге от такого обмена. Баночки вылизывались до блеска.
Отец одобрительно смотрел на мать, когда она приносила геологам полный фартук огурцов или помидор, высоченную стопу блинов, или тазик с пирогами.
Но вкуснее самой вкусной в мире сгущенки были рассказы геологов про экспедиции по Алтаю.
Удивлялись тому, что первопроходцев привлекли на Алтае вначале запасы поваренной соли. Воображение рисовало казацкого атамана Барташа Станиславова с его промысловой командой на Петуховских озерах. И думали: а наше Томское озеро, соленое, без рыбы, зато с крошечными рачками-горбунцами - может, тоже ждет своих исследователей?
Конечно же, мы с Марусей уже не хотели быть учительницами, а рисовали себя закаленными геологами. Вот только борода никак не хотела вырастать, ни у Тани в мыслях, ни у Маруси. А какой геолог - без бороды?
И шагали суровыми тропами в соляной экспедиции во главе с Грозой Ивановым и Дмитрием Черкасовым.
Вместе со служилыми людьми из Томска добрались до широты Барнаула, которого еще и помине не было. Узнали, что Горным городом он стал по царскому указу в самом конце века восемнадцатого. И знакомились с Федькой -рудознатцем, который руду из Телецкого озера доставил в Москву.
И путешествовали с Марусей по Общему чертежу Сибири тобольского воеводы Годунова.
И гордились Колывано-Воскресенскими заводами, «приисками разных порфиров и других камней и руд», по указу Екатерины Второй разработанных.
Много фамилий звучало, много белых пятен в геологии Алтая было обозначено.
Кто, как не мы с Марусей послужим верно Алтаю? Я думала: «И Сашку с его аэросанями взять бы надо. Пусть придумает средство для передвижения геологам в полевой сезон»..
Отец, как человек дела, не только слушал, но и приглядывался к геологической утвари и приборам.
Выспросил про молотки геологические. Повертел в руках, сказал:
¬ Железка хороша. Но сидит не вмертвую. Так и потеряться может.
Гордей, главный геолог, самый бородатый и улыбчивый, подтвердил:
¬ В корень смотришь, Семеныч. Мы на складе отдельно получаем железку и ручки для молотков. И хороший молоток - большая редкость.
Спросил,глянув на нас с Марусей:
¬Знаешь, какие пять дураков живут на свете?
Геолог - ничего не потерял, а идёт искать. Водитель - людей возит, а сам домой пешком идёт. Сварщик - варит, а не ест. Учитель - все знает, а детей спрашивает. Медведь - съел геолога, а геологию не усвоил.
Тятя, любивший шутку, поднял свой шершавый палец, и не дал увести разговор в сторону:
¬ Как кайло, снизу насаживаете?
¬Да, снизу. Прогоняем через всю ручку до заклинивания.
¬И сначала – вмертвую, а потом болтается?
¬ Ну, да. И древесина срабатывается, и то отсыревает и разбухает, то высыхает и сжимается.
Разговор про открытия на Алтае продолжился, перемежаясь песнями под гитару.
Костер колыхался из стороны в сторону, когда компания взрывалась хохотом, но я видела, что отец, как на жилу золотую напал. Мать скажет потом не раз - «Выдумляет», а тятя будет искать и найдет решение.
Велел тятя сыну Гоше, сельскому учителю соседнего Завьяловского района, привезти ему книжку про породы деревьев.
Сказал мне:
¬Еслиф породу правильно подобрать, и у иологов надёжи будет больше на хороший молоток.
И читала я вечерами зимними отцу, у которого «с грамотёшкой плоховато» про двадцать семь пород древесных, что новгородцы применяли для построек, сооружений и поделок. Тятя слушал, рассматривал картинки, и приговаривал:
¬Вишь, Таня, хорошо, чо у новгородцев выпытали из грамот их берестяных науку народную. И на ложку не всяко дерево годится.
Мне больше всего рябина понравилась. Прочная, трудно обрабатывается, сильно усыхает, но после обработок шелк-шелком становится, так красиво блестит. И удивлялась мастерству и красоте новгородских изделий - ковшам, ложкам, чашам и деталям ткацкого стана. А гибкие ветви рябины – тонкое плетение из ветвей ее поражало красотой и изяществом необыкновенным.
Перебрали мы с отцом все возможные породы для изготовления молотка и отец принял решение:
¬Лучше нашенской березы иологам ничо не поможет.
¬Тять, а геолог Гордей тоже говорил, что им со склада выдают буковые и березовые рукоятки.
¬Помню, Таня. Белого бука и ясеня у нас с тобой нет, а молоток иологу Гордею мы изготовим и вышлем. Из березы.
Под маркой березы его партии могли впарить что угодно. С белой древесиной. Дело ить в том ишо - как закалить древесину. Будем сперементировать. С рябиной и березой.
И вот зима. Отец нашел, наконец, время, для эксперимента с рукояткой для молотка геолога и, заодно, для топорища на свой топор.
А я - то не нашла время: уроки в школе. С нашей строгой матерью не пройдет ни мнимая болезнь, ни жалобная просьба. Проверено. Не раз.
Выточил тятя несколько ручек и для молотка, и топорища. Вон они лежат, белотелые. Уже с железкой. Геологи оставили для эксперимента.
Я в школу собираюсь. А они уже отлежались. Готовенькие. Как полагается. Тятя совсем отбил мне желание в школу идти.
¬Будем, Таня, варить кашу из топора.
Бежала домой из школы напрямую, по тропинке через огороды. Даже по Самарке домой не пошла. Сашкины аэросани без меня завихривали сугробы.
Тятя меня подождал. Все приготовил. Понесли все необходимое в баню. На верстаке в коридоре мать бы нам не позволила «сперементировать». Хоть и дома ее не было, не стали «рысковать».
¬ «Валерьяновка» целей будет, усмехнулся отец.
Отец все продумал.
Сходил к нашему врачу, Гермашу, рассказал про задумку свою. Врач был настоящий - и лечить умел, и разговоры выслушать, и людям в самое нутро без рентгена загляуть..
Не отказал Семенычу. Дал ему настоящую керосинку, кусок парафина и чистый керосин.
Пользовал доктор своими рецептами лекарств, унаследованных еще от отца и деда. И алтайские травы в дело шли, и деготь свежевыгнанный, и глина и много еще чем он успешно лечил своих больных.
Тятя велел мне выйти из предбанника. На керосинке разогревал в кастрюле (тайком от матери взятой) до предельной температуры керосин.
Следил - чтоб не вспыхнул. Растворил парафин, позвал меня:
-Ну, Таня, теперь твой черед. Опускай молоток железкой вниз, чтоб березовое тело у основания пропиталось, и держи, пока не надоест.
Весь вечер мы «закаляли» березовые и рябиновые молотки и топорища. Пока керосин и парафин не кончились.
¬ Все, Таня, железка будет сидеть, как влитая. Не страшны молотку иологов ни сырость, ни засуха.
Отправляли посылку геологу Гордею вместе с отцом.
¬ Чижолая,- сказало было мать. И замолчала, увидав, как прибавилось морщин у тяти на переносице.
¬ Тять, а до геологов – то посылка дойдет?
¬Дойдет. У них в теплое время полевой сезон. Щас они оседлый народ. Результаты смотрют, да описывают.
Читать письмо и распивать подарочный коньяк от геолога Гордея отец ходил к врачу Гермашу.