Солнце высушило мокрый асфальт и жёлтым пятном освещало макушки домов близлежащего к рынку городского квартала. Сумеречно. Где-то простучали вагоны поезда. Их шум затих, отдаляясь. Откуда-то донеслось шуршание шин автомобилей и скрип тележки, нагруженной чем-то тяжёлым. Вокруг бегали, толкаясь люди. Торговые ряды были полны всевозможного товара и довольными продавцами.
Весь этот шум и зрелища в своем разнообразии болезненно поразили мои уши громом звуков.
Я обеими руками закрыла уши и смотрела так как смотрят давно надоевший фильм. Долго так стоять помешала сумочка. Я опустила руки.
Вокруг меня бегал обеспокоенный торговец, что-то говорил, разводил руками и требовал внимания.
Я не боялась, мне было больно. Откуда-то навалилось раздражение:
- Что ты хочешь? - обратилась я к торговцу, - Что надо, кроме того позора, что есть? А мне честно, всего-навсего, нужны туфли . И мне надоело быть любезной ко всем подряд. А они ещё что-то делают со мной малоприятное, - и добавила совсем просительно, шмыгая носом и вытирая плачущий рот, - выведи меня отсюда, но обязательно с туфлями, - и добавила, - за просто так.
- Туфли, туфли... Забудь о них...
Торговец опять запрыгнул за прилавок и успокоился. Достал оттуда улыбку продавщицы вместе с ее телом, приобнял продавщицу с круглыми глазами, крепко поцеловал и с превосходством отвоевавшего самку самца оглянулся на, опять, почти пустые ряды.
- Ты моя, - сообщил он радостно улыбающейся продавщице с круглыми глазами. Потом, с усилием, вытянул из себя прямо в меня слова, похожие на грязные камешки:
- А ты нет. Вот и иди, иди отсюда, - пошатнулся и притих в ожидании. Продавщица с круглыми глазами, в свою очередь, поправила животик и ещё шире улыбнулась, топнула ногой и буквально высмеяла из себя:
- Вот так я его. А ты иди отсюда. Пошла, пошла.
Продавщица с круглыми глазами и невероятно влюбленным взглядом уставилась, казалось навсегда, в торговца, который так и остался в моей памяти застывшим изваянием.
И, вдруг, над рядами зазвенел голос продавщицы с круглыми глазами:
- Люди, я - не одна. Я теперь вдвох.
- Вдвох так вдвох. Я при чем? - очарованно пробормотала я.
Голова пусто зазвенела. Показалось, что я как-то отдаляюсь от прилавка и уединяюсь сама с собой. Я вздохнула так легко, как-будто мне разрешили лечь спать и прошептала: "И почему я стою на этом чужом празднике жизни."
Я опомнилась далеко от круглолицых продавщиц и их торговца и побледнела от внезапно снизошедшего страха - меня только что продавали и цену какую-то даже установили...
- Где-е-е туфли? Господи, туфли хоть где?
Я прижала к себе сумочку. Кажется не открыта и моя. Растегнула и застегнула молнию, щёлкнула кнопкой замка.
Прошла несколько шагов и остановилась: "Что за разговорчивость? Мне нужны туфли, а не общение неизвестно с кем. И говорить почему-то хочется. Так и до Кастанеды допрыгнуть можно. Буду видеть летающие ауры, а люди станут яйцеподобными. Да, но говорить надо, а то уплыву в какой-нибудь гипноз, как лицо продавщицы. Страшно-то как. А где ее мужчина? Этот источник опасности?"
Я оглянулась и, буквально рядом увидела торговца.
- Мы тебя проведём. Аж доставим. Мы тебя в лучшем виде. Ты наша, пупса. Дорогая, хоть и не очень. Никто ни за что не хочет платить. Всем все бесплатно. А за тебя будут платить, хоть и не дорого.
"Мы" торговца успокоило, все остальное сплошной словесной массой прошелестело мимо памяти. Торговец окончательно отодвинулся куда-то далеко.
- Нет уж. Ладно. Я может и пупса, но не ваша. И... - я подняла палец вверх так важно, как-будто управляла всеми тарелками Вселенной на их конкурсе под присмотром спонсоров. Посмотрела на палец вместе с неожиданно обнявшим меня торговцем и крутонувшись на месте, выкрутилась из мужских объятий прямо в следующий прилавок.
- И здесь моих туфель нет, - возбуждённо выдохнула я, всматриваясь в почти пустой стол.
-И здесь нет, - спокойно, аж бесстрастно ответствовал невозмутимый кавказец, - Вас лейлепикнули.
- А это что?
- Если бы не крутились тут, - мужчина смешно скопировал мои движения и остановился, серйозно глядя в лицо, - то ушли бы с другого конца рынка и в другое время. В очень другое время и в очень дурном расположении духа или без него. Вот так.
Его указательный палец поднялся вверх и указал в сторону, куда я и направлялась:
- Но можешь остаться. Тут. Со мной, но не со мной.
Я чуть не заплакала, пока следила за движением пальца, но наверное среагировала правильно:
- Мне всего-то нужны туфли, а не вы или не вы. Кто вы?
Я повернула голову, кавказец исчез. Его не было даже под прилавком, куда я, в смятении, заглянула.
- А никого и нет, - зажурчала и заплясала одновременно круглолицая продавщица с круглыми глазами. При этом она обеими руками удерживала животик, как только что оказалось, довольно приличного размера.
Я испуганно замахала обеими руками, не забывая придерживать сумку возле себя.
- Я ушла. Все. Меня нет. Уйди, изыди, сатана.
- Да, сатаной я ещё не была, - обнажила зубки продавщица с круглыми глазами и посмотрела на меня сверху вниз, хотя и была меньше меня ростом, - Слезы закапали, так жалко тебя. Пупса, - скрипнула резюме продавщица с круглыми глазами и уставилась на меня, кажется навсегда.
- Вот как скажешь - так и будет, - заглядывая в глаза продавщице с круглыми глазами, твердо произнес торговец, - Что хочешь, то вот с ней, - и показал пальцем на меня, - то с ней и будет. Нужна она тебе или как?
По-видиму, мое лицо превратилось в рожицу клоуна с выпученными глазами и дугообразными губами дугами вниз.
- Я ушла, ладно? Я быстро так ушла. Ты не против? - мой лоб сморщился, (как потом дома оказалось - какими-то продольными ранениями). Так я пыталась соображать, но поняла только то, что сейчас, в этот именно момент, я завишу от этого круглого животика и его решения, которого ждали уже два торговца и размахивая руками, звали третьего.
- Нет, - вполне серйозно сказала продавщица с круглыми глазами, - Иди, - и махнула рукой в сторону, куда я и так уже направлялась.
- Я придумала, - пропела продавщица с круглыми глазами, заглядывая мне в лицо и приближаясь нос к носу. Я ощутила ее дыхание и запах терпкой туалетной воды.
Продавщица с круглыми глазами отошла, оценивающе осмотрела меня с ног до головы, как товар на полке.
- А ты красивая. Отдашь лицо - отпущу, - и провела рукой по воздуху, как-будто погладила.
Я дико закрутила головой со стороны в сторону, пытаясь справиться с информацией о красоте, полностью игнорируя всю остальную, и залепетала:
- Да отпусти ты меня.
Мужчины очарованно смотрели на продавщицу с круглыми глазами и ждали чуда ее перевоплощения. Я их уже не интересовала. Отпускать меня они не собирались до тех пор пока я не удовлетворю, полностью и насовсем их, любимую, и где она только раньше была.
Подбодренная продавщица с круглыми глазами, выпятив грудь, обошла меня , потрогала ладонью щеку, пальцами нос, плюнула в лицо, обошла меня и пнула ногой под зад. Остановилась величественно и протянув руку туда же, в ту же сторону, что и кавказец, как-то так по-моему пролепетала:
- Домой, домой и никуда больше. Или куда-то там. И чтоб раздулась как жаба и чтоб страшна была. Я ещё много тебе дам заданиев когда сама буду. Чтоб читала. Я, я писать буду, - повернулась и мгновенно оказалась за прилавком. Прилавок же оказался совсем рядом со всеми своими кедами и кроссовками. В небольшом, впрочем, ассортименте. А мне казалось , что я уже хоть сколько-то расстояния, но прошла, от круглолицей продавщицы с круглыми глазами. Мой сморщенный лоб сморщился ещё больше. Я стояла молча с сумкой на плече и вытянутыми в обе стороны руками и тупо смотрела на невидящую меня продавщицу с круглыми глазами за прилавком.
Внезапно я дико заверещала, не смутив при этом никого, замахала руками и, вдруг поняла. Если бы я рассердилась на продавщицу с круглыми глазами за что-то или угрожала бы ей чем-то, то ее лепет и мой лепет закончился бы тем, о чем говорил кавказец, но по воле дамы из-под прилавка. Оказалось, что ее слова достаточно, чтобы всё остановилось, а взмаха руки - чтобы все разошлись со словами:
- Ну, смотри сама - тебе видней. Нас нет. А ты... - это уже мне - Можешь хоть убить ее, если что.
Я недолго постояла, успокоилась и с уже обновленным лицом, под крик продавщицы с круглыми глазами: "У меня новое лицо. Я - красавица!" , забыв тут же о ее манипуляциях, о ней самой и о ее мужчинах, пошла дальше рассматривать реальную действительность, управляемая сильнейшей силой желания найти туфли.
Я медленно оглянулась. Так медленно, как-будто я хрустальная ваза на краешке стола:
- Ассортимент не ахти. Интересно, а у вас всегда такой ассортимент или только сегодня, специально для меня, - спросила я сама себя ни к кому не обращаясь.
Голос скрючился, собираясь плакать, но я отказалась от этой идеи. Тут же, невесть откуда появился то ли мужчина продавщицы с круглыми глазами, то ли его брат-близнец, как всегда уже - ниоткуда с уже опознаваемой никакой внешностью и, счастливо улыбаясь, пожелал мне глубокого одиночества лет так на десять-двадцать. Всем своим видом и решительным лицом и упрямыми губами; он, вероятно подразумевал, что у меня должно возникнуть потребность уединиться с ним в уговорах и расплатах, чтобы избавить меня от проклятия.
Я предпочла не замечать свирепый вид продавщицы с круглыми глазами за прилавком вместе с подоплекой проклятия и тремя окружившими ее и забывшими обо мне, мужчинами. Я деланно обиделась - на искренность уже не оказалось эмоций, резко повернулась и... тут же забыла все что было и увидела новые ряды с обувью и издали - туфли.
Вот они!
Сказка, да и только. Среди многих туфель я видела только сверкание избранных.
Я иду, иду. Я вижу вас. Вы мои туфли. Чудо, аж издали видно. Заворожённый мой взгляд не отрывался от туфель. Хоть бы туфли не изменились, как околотуфельная реальность. Хоть бы не дорого; ведь денег нет, тоесть - немного.
Я прижала рукой сумку к телу и продолжила преодолевать маршрут.
Мои туфли - издали видно. Ждут меня. Хоть бы размер подошёл.
- А размер-то не подходит, - очень близко возле лица пронеслось вместе со все тем же мужчиной или его братом-близнецом и исчезло за торговым рядом. Мне почему-то стало страшно. Я остановилась, замотала головой, протёрла глаза, буркнула:
- Булгаков да и только.
Покрутились какое-то время на месте и опять увидела все ещё долгожданные, сверкающие новизной и ярким сказочным светом, трехцветные кожано-замшевые туфли.
Я всем телом потянулась к ним:
- А вот и вы, мои милые! - и оглянулась по сторонам, - А где продавщица?
Я постояла какое-то время, привычно заглянула под прилавок, посмотрела по сторонам, даже поаукала - продавщицы не было. Никто не обращал на меня никакого внимания. Продавщица подошла откуда-то со стороны и, с улыбкой чеширского кота во все свое полное лицо, мрачным голосом поинтересовалась:
- Что надо?
- У меня сегодня праздник. Я хочу вот эти туфли и своего любимого размера, - меня перекосило при слове "туфли", - Я о них мечтала целых полдня. Они - мои. Мне мой размер и по моим деньгам. Вот они, - с выпученными сверкающими глазами я протянула обе руки в сторону туфель, - Вот они стоят и, как-бы смотрят на меня. Я их люблю.
- Вот так праздник, - так же последовательно среагировала продавщица, - Хочешь, значит. Полдня, значит. Хотела, значит. Полдня! - продавщица хихикнула и как бы подпрыгнув, резюмировала, - Смотрят, потому что твои? Ну, смотри. Ты хоть кто?
- А туфлям важно? Не бесплатно ж, деньги плачу. Свои.
Защищённая сама собой от моего абсурда, а по мне так - сплошная правда, продавщица отвернулась и продемонстрировала интерес к крышам окружающих домов. Почему-то стало страшно. Я решила испугаться, что не будет туфель моего размера - закончились или вообще не было.
Вожделенно подхватила трехцветные кожано-замшевые туфли черно-бордово-синего цвета на огромной шпильке, прижала их к груди, попутно рассказывая как именно я мечтала о них целых полдня на работе и заумоляла:
- Ну продайте мне, пожалуйста, эти туфли. Вот эти. Они моего размера, я вижу. Я даже мерять их не буду. Возьмите с меня деньги. Я уже истинно хочу их, аж правда.
При слове "правда", продавщица встрепенулась и опять с ужасающей последовательностью проворковала:
- Продавать не хочу, раз так сильно хочешь купить. Деньги возьму, пожалуйста. Пригодятся. Правду выкинь вон.
Продавщица аж закружилась с протянутыми руками, в которых лежала, как мне показалось, воображаемая правда.
- Туда! - и швырнула ничего в сторону, откуда я пришла.
Я оглянулась. В легких сумерках стоял мужчина. Казалось, что он освещен сзади ярким светом, как в ореоле, или отблеском от призаборного фонаря, который смутно мерцал в надрыночном пространстве. Красиво! Он постоял молча, развернулся и ушел, расстались в сумерках.
- Вот так знак, - окаменело произнесла откуда-то я и вздрогнула от неожиданного интереса к ещё одному мужчине ещё одной продавщицы.
Продавщица замахала обеими руками:
- Иди отсюда.
- Я хочу туфли, - я топнула ножкой, - и у меня есть деньги. Немного, но есть. Давай торговаться.
- Сколько стоят туфли? Вот эти, - я протянула туфли к продавщице, - в базарный день - вот этот.
- Шестьсот рублей и они твои, - сказала, оказавшаяся уже за прилавком, продавщица.
Я онемела, перебрала губами, чтобы почувствовать вкус благотворительности к моей старости, сделала хитрое лицо и, буквально, пропела:
- А дешевле можно? А то деньги, то-се.
- Дешевле нет, - продавщица свысока посмотрела на туфли, потрогала и заключила, - Кожа ж. Неужели дорого?
Мне стало стыдно. Мелко задрожали руки. Я поняла, что так нельзя.
- У меня мало денег. Вот и торгуюсь. Но и больше не дам, потому что у меня мало денег. Нет зарплаты, тоесть она-то есть, но как сегодня оказалось - не скоро.
Продавщица стряхнула со своей головы мои мысли, вероятно вместе со своими; и стала безразличной ко мне и чужим каким-то грубым голосом спросила, округлив глаза:
- Что надо?
Я построилась, как-будто все это время искала на рынке именно этот вопрос и упакованный в этот вопрос абсурд вечера после работы. Прижала туфли к груди и посчитала, что они мои бесплатно.
- Я ухожу. Они мои. Ты мне их даёшь бесплатно за что-то, вот тут, на этом месте. Я что-то тебе дала. А что?
- Я дам. Ох, я дам тебе бесплатно, - продавщица протянула руку, - Деньги!
Тысяча нервно перебежала из рук в руки в страхе перед возможным результатом общения. "Не продавщица, а монстр".
- Сдачу! - моя ножка выпятилась вперёд и отбивала чечётку страха. Протянутая ладошка шевелила пальчиками.
Ставшая безразличной ко мне продавщица, всем телом повернулась ко мне. Осмотрела меня, как нечто неизвестное с ног до головы, остановила взгляд на ладошке, не достала откуда-то 500 рублей и положила в нее, полностью потеряв ко мне интерес.
- Много, - сказала я.
Справедливость требовала соблюдения торгового договора. Я помялась в нерешительности, достала кошелек и взмолилась тому, чтоб там оказалось ещё 100 рублей. И обрадовалась, как ребенок.
- Вот - сто рублей. Есть. Не надо искать размен.
Продавщица в ужасе смотрела на меня:
- Ты ещё здесь!
Получила от меня деньги, зажала в кулаке купюру и заплакала.
Я в расстерянности подпрыгнула и прихватив вместе с туфлями коробку для туфель, как-то задом-боком отошла от прилавка. Затрепетала от божественности события - покупки туфель, и моментально забыла о нем, пролепетав:
- А я буду дома плакать.
Првернулась, увидела впереди выход и желанный уже, сверкающий в свете фонарей возле метро, 123 автолайн.
Домой!
Какая разница - есть ли вы или нет, мои туфли, если вы уже есть.
2о18 г.