Выходи, я стою под твоим подъездом.
Говорили нескромно. Вдыхали воздух.
И о том, что так жизнь нечестно
Нам бросала под ноги гвозди
Мы молчим. Я скучала совсем не к месту
И так жадно ждала, что звезды
Будут падать, как летний дождь,
Омывая лицо и плечи.
Ты мне скажешь, что время лечит,
Только время - не врач, а печь - выжигает, что было до.
Все, что после - уже не важно,
Наступая на грабли дважды,
Понимаешь совсем не то.
Понимаешь, что нужно больше,
Чтоб больней, чтоб "Да сколько ж можно!"
Чтоб заламывать руки, поджать колени,
Ныть от боли и испепелений.
Мы всего лишь отбросы своих поколений,
Изувеченных жаждой жить.
Ты выходишь в люди с лицом шакала,
Будто жизнь к двадцати пяти тебя так потаскала,
Что не нужно уже ни принцесс, ни бала,
Ни прощать, ни искать, ни любить.
Полуночными сожаленьями зарываешься в простынь синюю.
Засыпаешь в одно мгновение,
Просыпаясь побитой псиною.
Ненавидишь искренне, смотришь бешено,
Выбираешь - живым быть/повешенным?
Зарываешься глубже в простыни,
Стонешь в голос, живёшь до осени.
До любви не дожили, бросили.
Не хватило лишь двух часов.
Но хватило минуты терпения
От изгнания до забвения.