И умер он, судьбу приемля,
Как подобает молодым,
Лицом вперед, обнявши землю,
Которой мы не отдадим.
И. Уткин
Посвящается преданному забвению бессмертному подвигу лейтенанта Нечаева и всем павшим советским воинам, пропавшим без вести на полях сражений.
Помощник начальника четырнадцатой заставы лейтенант Пётр Семёнович Нечаев 1914 – 22.06.1941 г. девяносто второго стрелкового полка внутренних войск девяносто второго пограничного округа войск наркомата внутренних дел.
Лейтенант Нечаев с группой бойцов заставы оборонял мост через р. Сан у Перемышля. Для захвата моста немецко-фашистское командование бросило свыше роты, но метким огнем ручных пулеметов противник неоднократно отбрасывался назад с большими для него потерями. Потерпев неудачу в лобовых атаках, немецкое командование бросило в обход группе Нечаева несколько отрядов автоматчиков и одновременно предприняло новые атаки на мост. Ряды защитников моста редели. Когда, в живых остался тяжелораненый лейтенант Нечаев он подпустил выскочившую из-под моста группу противника и взорвал оставшиеся последние гранаты. Пётр Нечаев погиб, уничтожив всю группу врага. Совершив свой бессмертный подвиг, Нечаев погиб смертью храбрых. По неизвестной мне причине, (которую выяснить не представилось возможным), Герой к награде представлен не был даже посмертно.
I
Ещё спала в тот предрассветный час страна,
Цветные сны снились счастливым детям.
По ним чудовищно ударила война,
Врываясь в тишину июньским летом.
Над миром встала грозною волной
Несметная орда фашистской силы тёмной.
Советская страна приняла смертный бой,
Людей сплотив одной бедой огромной.
В тот самый первый длинный черный день
Кровь первых павших не была отомщена!
И превращала наших воинов в кремень,
Вскипала ярость в людях, как волна!
Напрасно упыри со взглядом волчьим,
Маньяки к нам тогда с мечом пришли.
Видал народ немало вражьих полчищ,
И эти звери смерть свою нашли.
II
В то утро раскололись небеса,
Загрохотало небо в Перемышле!
В одну минуту стёрта красота,
Фашисты на границу нашу вышли.
Стоит на Сан - реке железный мост,
И по нему враги пошли в атаку.
Не пригибаясь, нагло в полный рост,
И пограничники поднялись в контратаку!
Но силы не равны, горстка бойцов
На том мосту безвестными осталась.
Имен не знаем мы тех удальцов,
И в это время пулемёта дробь раздалась!
Нечаев, лейтенант, косил фашистов,
Всю роту их с моста он смёл огнём!
Наш пограничник был в бою неистов,
И мы сегодня вспомнили о нём.
Он вел огонь из пулемёта дерзко,
Максим стучал и сыпал градом пуль!
Менялась обстановка очень резко,
Осколок мины в грудь упал как куль.
Враги прицельно бьют из миномёта,
Нечаев Пётр был ранен тяжело.
Была осколкам кость в груди задета,
Всё существо внутри него прожгло.
Сержант Мазаев бросился к нему,
Пытаясь вытащить его из-под огня.
- Отставить! Бей фашистов, друг!
За пулемет ложись вместо меня!
Мазаев лёг, но покорёжен ствол,
В коробке ствольной рваная дыра.
Был этот бой неравен и тяжел,
- Не удержать теперь нам упыря.
- Иди, боец! Иди и бей врага!
Мне не помочь: такая брат судьба!
Последний взгляд: моя окончена строка…
Загрохотала в тот же час вокруг стрельба.
Они отдали жизнь не задарма,
Там каждый сколько смог врагов убил.
Катилась вновь на них фашистов тьма,
Они держались из последних сил…
Солдаты видели: Нечаев окружен,
Вокруг фашисты, слышан смех врагов.
Герой уже на плен был обречен,
Но лейтенант был вовсе не таков.
В рывке последнем гадов он настиг,
Фашистов и себя взорвал гранатой!
О чём он думал в тот последний миг,
Встав на пути врагов бессмертною громадой?
Не зря Нечаев своей жизни не сберег,
Остался верен пограничному гербу.
Тех, кто не пал, он подвигом возжег,
Вступили воины в бесстрашную борьбу…
III
Рассвет кровавый был в густом дыму,
Собрали силы пограничники в кулак.
И контратакой озарили полутьму,
И в Перемышле уничтожен ими враг!
Когда был город весь освобожден,
В тот невесёлый, второй день войны.
Был каждый павший в центр перенесён,
И лица воинов были, как ночь, темны.
Могила братская - для них теперь приют,
С другими павшими и лейтенант лег в грунт.
Там не до почестей, но прогремел салют,
И не стереть из памяти тех горестных минут.
Ещё неделю они обороняли Перемышль,
Приказ пришел: «Оставить город! Отойти»!
Да разве свои чувства отразишь,
Когда не смог товарищей спасти!
Фашисты вновь ворвались в город у реки
И лютовали в нём как бешеные псы!
Изъяли мёртвых из земли в грузовики
И увезли в те страшные часы…
Куда нацисты дели трупы их,
Теперь мы не узнаем никогда.
Мстил даже мёртвым оголтелый псих,
Чтобы безвестными остались навсегда…
IV
Летело время, в год сорок второй
Родила девушка на Божий свет дитя.
Теперь без папы будем жить вдвоём,
Твой папа пал, не зная про тебя.
Дождались! Мир. Закончилась война,
Она окончилась Великою Победой!
Да не проста у выживших судьба,
Страна в руинах, вся была раздетой.
Разутой, голод, холод, боль.
Остались многие без крова и без хлеба.
Всё в дефиците, даже просто соль,
И не найти простого ширпотреба.
Но жизнь идёт, и возрождалось всё,
И вновь отечество из пепла поднималось.
Опять в снопах стояло свежее жнивьё,
И только в памяти людской война осталась.
Взрослела дочь, не знавшая отца,
Старела мать, иссушенная горем.
Не раз смахнув слезу рукой с лица,
Они, непрошенные, лились горьким морем.
Не забывала своего Петра
И повторяла, что он был Героем!
О нём ей песни пели вольные ветра,
О нём и мы сегодня Бога молим.
Искала дочь погибшего отца.
Душа горела почести воздать!
Но только очерствевшие сердца
Совсем ей не желали помогать.
Томится Лена: из архива нет вестей,
Ответ пришел - ваш папа без вести пропал.
И снова плачет - нету новостей,
Совсем никто его судьбу не знал.
Но неожиданно ей принесли письмо,
О страшном бое всё поведало оно.
Ожило в строках отгремевшее давно,
Перед глазами Лены поплыло:
Ваш папа, Пётр Нечаев, бил фашистов,
Всю роту их с моста он смёл огнём!
Наш пограничник был в бою неистов,
И мы сердечно помнили о нём.
Пётр вел огонь из пулемёта дерзко,
Максим стучал и сыпал градом пуль!
Менялась обстановка очень резко,
Был ранен в грудь и на мосту упал, как куль.
И я, сержант Мазаев, бросился к нему,
Пытался вытащить его из-под огня.
Он приказал: «Отставить! Бей фашистов, друг!
За пулемет ложись вместо меня!»
Я лёг, был миной пулемёт разбит,
В коробке ствольной рваная дыра.
Не знаю, как тогда я не убит -
Не приняла меня в тот день сыра - земля.
Мы отдавали свою жизнь не задарма,
Там каждый сколько смог врагов убил.
Катилась вновь на нас фашистов тьма,
И мы держались из последних сил…
Я видел: был Нечаев окружен,
Вокруг фашисты, слышал смех наших врагов.
На плен позорный был он обречен,
Но пограничник не желал оков.
В рывке последнем гадов он настиг,
Фашистов и себя взорвал гранатой!
О чём он думал в тот последний миг,
Встав на пути врагов бессмертною громадой?
Не зря ваш папа жизни не сберег,
Остался верен пограничному гербу.
И нас, живых, он подвигом возжег,
И мы вступили яростно в борьбу…
Рыдала дочь, ревела долго мать.
О кровь святая! Невозможно спать.
С утра поедем, чтобы почести воздать,
Знать собираться – время уезжать…
VI
Остался в прошлом город Перемышль,
Граница, Польша, волны Сан-реки.
Теперь, по-польски назывался он Пшемысль.
Встречали женщин на перроне чужаки.
Поляки помнили, что там произошло,
Воздвигли памятник погибшим здесь бойцам.
Обнялись все, вздохнули тяжело,
И поклонились низко тем отцам,
Которые погибли здесь с Петром,
И вспомнили рассказ о бое том.
И каждый всё прочувствовал нутром,
Как будто вновь враги врывались в дом.
Дочь целовала скромный монумент,
Здесь кровь пролил её родной отец.
И слезы обжигали постамент:
- Мой папа, как Христос, одел венец.
Один поляк вдруг тихо произнёс:
Вот там могила братская была…
Но приказал её разрыть немецкий пёс,
Потом машина увезла тела.
Рыдала мать, горюнилась и дочь,
Теперь отца и мужа не найти.
И в душу опускалась тьма, как ночь,
И от моста всё не могли их увести.
Где Пётр погиб, лежали свежие цветы.
Отдал он жизнь, чтобы они цвели.
Не надо слов, на лицах били желваки…
Спасибо вам, что память сберегли.
— Вот вам фуражка вашего отца,
Поляк зелёную фуражку Лене дал.
Та побледнела - просто нет лица,
Когда он ей святыню отдавал.
Её нашел он здесь, на месте боя,
В том самом месте, где погиб отец…
Была фуражка пограничного покроя,
Не запятнал её святой храбрец!
Взяв горсть земли, они домой вернулись,
Земля, фуражка папы - им святые образа.
С его душей они в тот день соприкоснулись,
И очень долго с неба падала слеза.
VII
О, Боже мой, как сильно время изменилось.
Когда пришел треклятый девяностый год.
И всё ничтожество в стране расшевелилось,
И ужаснулся горемычный наш народ.
Страна Победы превратилась в барахолку,
Бомжи и сироты по миру расползлись.
И русский человек подобен волку,
Друг-друга рвали, вот мы дожились!
Вещала что-то нам нечеловеческая рожа,
Во власть прорвались лихо упыри.
Стращала новая развратная калоша,
Снимай лапшу с ушей, глаза свои протри.
Глумились над Святынями «Чубайсы»,
Они втирали ловко людям фонари.
Мол, тупиковым был весь путь России,
И лишь на Западе для нас горят огни.
Подонки, проститутки, негодяи
И прочая мудрствующая мразь!
Вещали нам о заграничном рае,
Героев наших втаптывая в грязь!
Союз трещал по швам и задохнулся,
Распался на улусы – там свой хан.
Народ советский ложью обманулся,
Столкнул нас лбами хитрый шарлатан!
«Горбатый» Миша в уши лил отраву,
Мол, высшим благом будут не рубли.
Без боя сдал иуда сильную державу,
И доллар выше неба вознесли…
Простите нас, родные ветераны!
Поклон вам низкий наш, до самой до земли!
За боль сердечную, за преданные раны…
В тот час позора отстоять вас не смогли.
В Европе сразу взвыли злые волки,
Забылись жертвы той чудовищной войны!
Опять под ногти нам суют иголки,
И зубы точат бешеные псы!
Молодчики с невинными глазами
Могилы павшим оскверняют тут и там.
Воюют с мёртвыми советскими войсками,
Потом аукнется, конечно, это вам.
Оно понятно, мёртвые не встанут,
И не размажут ваши морды об асфальт.
Они лежат и больше не воспрянут,
И нам сегодня искренне их жаль.
Вновь бесновалось молодое племя,
И в Перемышле памятник Нечаеву снесли…
О, это проклятое, оболваненное семя,
Живые души, словно черные угли.
VIII
Ещё лежат бойцы в полях, лесах, болотах,
Там, где их жизнь оборвала война!
Забыли мы о вас в своих заботах,
Другие, стало быть, у нас «дела».
Но резко бьёт по нервам наша совесть
И вопиет вам почести воздать!
О той войне не дописали повесть,
Предав забвению всех, кто устали ждать…
Все те бойцы, что до сих пор в окопах,
Вступавшие в последний смертный бой!
С войны вернутся могут при раскопах
И в самом деле обрести покой…
Пусть ваши внуки трепетно и нежно
Поднимут вас, просеивая грунт.
Я верю, что настанет неизбежно:
Поймём и мы, какой у лиха фунт.
Душа скорбит и плачет безутешно,
Не сосчитать пропавших без вести солдат.
Земное время слишком многогрешно,
И ваши раны до сих пор кровоточат…