Мы создали словами нашу жизнь,
Хоть, видит Бог, мы не хотели этого.
Ни ада черного, ни света белого
Нет в жизни этой, как не повернись.
Ухабятся дороги, вьются тропы вниз,
И мы по ним, простившись с сапогами,
Идем больными голыми ступнями,
Ползем, кому осталось лишь ползти.
А что же смерть? Давно уже не страшно.
Последние лет двадцать все равно-
В гробу лежать, или глотать вино,
Иль лицезреть наш новый мир продажный,
Где слуги Вельзевуловы танцуют
На шеях немощных детей и стариков,
Сжирая злато с христианских куполов,
Жирея, им кресты на лбах рисуют.
А видит ль Бог, как мы кричим в молчании?
Испытываем страх в тот миг, когда
Способны изменить судьбу, порвав
Последнюю струну терпения в отчаянии?
И вечность ближе, чем о ней рассказано.
Анахоретам лишь дано пред ней смирение.
Она-порог пред нашим возвращением,
Где страха нет перед иконостасами.