Он смотрит в мои глаза,
говорит в них застыл туман
-В тебе слишком много зла,
слишком много раскрытых ран.
Вокруг себя чертит круг,
от всякой бесовской силы и меня
Всё самое сильное выпотрошив из рук,
о чём то молчит, усаживается на коня.
Черных боится, скачет на рыжем борзом.
Вернётся с дичью, по локоть в её крови.
В мою сторону смотрит и видит слёзы.
Молчи, говорит, я знаю всё о любви.
В тебе ее нет, в тебе только жалость к самой себе,
и пустота, размером с метеорит.
Там вместо сердца, рассеченая дыра,
странно вообще,что что-то внутри болит.
Не обижаюсь, слушаю у костра,
мне б только слушать тебя всю жизнь до неотвратимого до конца.
Дрогнет под пальцами жалобная струна,
странно что струны так сильно дёргают наши сердца.
-Странно, что ты всё ещё можешь петь и пить,
а впрочем, это тебя и сгубит.
Признайся в том, что не умеешь любить.
А сам смеётся, но от того, что любит.
Мышцы стянув покрепче, в тугой канат,
злится, во рту сжимая до крошева свои зубы,
злится и одновременно чему то рад.
Ты, говорит покойница в теплой шкуре,
ты, говорит, продажная до нельзя.
Бросает из круга зажеренную мне кость.
Это во мне то нет твоего огня?
Нервно смеюсь, спрятав в кармане злость.
Незачем ему знать, что по горло легла во тьму,
только из за того, чтобы жил он долго.
Я перед дьяволом в неоплатном долгу,
да и платить то нечем, наверное, толком.
Пусть скачет рысью к своей свободе,
думает цепи мои сорвал? Наконец-то счастлив...
Тихо курю в прокуренной преисподней.
Глупый, ты, уже зла этого, стал частью.
Он смотрит в мои глаза,
говорит в них совсем нет света.
-В тебе слишком много зла.
Слишком много.
Стреляет из арбалета...