Суп наварит из очисток,
ну, а после прямо в рот
озираясь, быстро-быстро
крошки хлебные сметет,
и на сморщенной ладошке
лакомства вкуснее нет...
Вместо пряника, картошку
с чаем скушает в обед.
Наши дни... Все сытно, круто.
Дети крепко на ногах
и понять конечно трудно,
что у бабушки в мозгах.
За окном сверкает Питер...
(Сумасшедшая? Да нет...)
Облачившись в старый свитер
и накинув рваный плед,
прикорнув к стене, задремлет...
...Похоронка от отца...
Дом осколками задело
и налеты без конца...
Снится: мама замерзает,
нету сил ее поднять...
Злая вьюга завывает,
а годков всего лишь пять
ей... Зима... Блокада...
На Неве метровый лед
и картинки, как из ада:
маму мертвую везет
старший братик, еле-еле...
голод, 43 год,
а душа в тщедушном теле
только миг и упорхнет.
Сон, как бред. Глаза откроет
и с трудом в себя придет.
...Рядом с домом школу строят,
солнце над Невой встает,
голубок воркует где-то...,
и прогнав остатки сна,
улыбнется... По приметам
будет ранняя весна.
Все осталось в детском прошлом,
там закончилась война,
только в этих хлебных крошках
жизнь ее заключена.
В каждой крошке по минуте,
в каждой жменьке целый час,
и жива еще, как будто
потому, что каждый раз
собирает эти крошки
вспоминает и живет...
А задремлет на немножко
снова 43 год.
И себе порой не рада...
На подкорке, глубоко
запеклась рубцом блокада
у старух и стариков.