Эвелине
Из знойного Тбилиси
пустились мы в побег,
в прохладу, где возвысил
чалму свою Казбек;
где в окнах нет, не небо,
а стены грозных гор
свой исполинский гребень
выносят на простор.
Уходят стены в выси,
теряясь в облаках.
Небесный Дионисий
их расписал в веках.
И талых вод граффити
на фресках этих зрим;
как акварель, размыты
зелёный с голубым.
Глядим со дна колодца
на небо в облаках,
и в сердце радость бьётся
когда на небесах
откроется завеса
и явится, велик,
Казбека полновесный
богоподобный лик.