Написано по одноимённой картине Валентина Серова.
Портрет М.Я.Симонович - 1888 год.
В тени сосны, прижавшись к ней спиной,
Сидела девушка, укрывшись от жары.
Она вдыхала запахи коры,
Эфирный запах хвои, как настой.
Но солнце добиралось и сюда,
Лучи, как зайчики, скакали по лицу,
По волосам, по кофточке, по юбке…
«Какая милая и нежная голубка, -
Подумалось художнику юнцу, -
Такой красавицы не видел никогда!..»
Он попросил позировать ему.
Лицо, у девушки, залил стыда румянец,
Слеза закрыла взора яркий глянец…
Она шепнула: «Нет, я не могу».
Серов, вдруг, опустился на колени,
Сложив ладони, прямо пред собой.
В глазах мольба плескалась и любовь,
А по лицу скользили светотени.
Не устояв пред позою, с мольбой,
Позировать девица согласилась.
Она в лучах, в их зайчиках, светилась…
Серов подумал: «Как красива, боже мой!» -
А карандаш уже бежал по полотну,
Рисуя контуры лица, глаза и пряди,
Вопрос, с иронией, таившийся во взгляде,
Полуулыбки, тайной, глубину…
Ему понравился разлёт бровей и ушко,
Прелестный нос, ажурный воротник,
Как руки сложены, и, как играет блик.
Лучи, казалось, кто-то выплеснул из кружки!
Свет не стоял на чём-то на одном,
Всё время двигался, играл, переливался…
Портрет, залитым солнышком казался,
Хотя и тень, и тень была кругом!
Портрет написан был, пускай не за мгновение,
Но очень быстро, за какие-то часы.
И пусть не видно здесь ни утренней росы,
Ни ветра летнего, не видно дуновения,
Портрет влечёт к себе любовью, скрытой в нём,
Какой-то тайной, заключённой в солнца бликах…
Писать так могут мастера лишь, кто велики,
И кто любовью, в это время, ослеплён!
Однажды, зайдя в картинную галерею, Серов остановился перед "Девушкой освещённой солнцем" и сказал: "Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, как ни пыжился, ничего уж не вышло, тут весь выдохся. И самому мне чудно, что это я сделал. Тогда я вроде как с ума спятил. Надо это временами – нет-нет да малость и спятить. А то ничего не выйдет".
Случайно услышав это признание, дежурная по галерее, быстро записала его химическим карандашом, чуть выше колена, на бедре. И чуть позже, это признание, как ей казалось, обжигало бедро любовью.