Мазками Цикл строф
Палитра
Ложатся краски на холсте судьбою:
Багряная – сквозит штрихом потерь,
Зелёная – порхающей листвою,
А синева – без края, мерь - не мерь;
И осень в золоте тяжелом, как надежды,
И семицветье радуги: «Поверь!»,-
И «хаки» с кожей сросшейся одежды;
И пепел на висках – стучаться в ДВЕРЬ…
Лучезарная твердь Атлантиды…
Лучезарная твердь Атлантиды
Поднимает летучих с гнезда.
Над садами Семирамиды
Так приманчива чья-то звезда.
Но изыски эфирных пределов
На заре разбиваются льдом –
И торчу в неустройстве наделов
Верстовым среднерусским столбом…
Вдох
Ни стерильная взвесь Бенилюкса,
Ни туманящий вздох Альбион
Не подарят такого искуса,
Как тайги первозданный озон.
Снятся парки в платанах и грабах,
Тополей облетающий пух,
Но стоит за окном хвойный запах,
Загустевший в мороз русский дух…
ТранСиб
Ниткой золотою
Рельсы на заре,
Лесенкой простою
В небо на бугре.
С горки, да не круто;
С пустоши – в лесок;
Из тоннеля – в утро;
А с моста – в Восток…
Утро Ерофея Палыча
Сползает шапкой ночь к затылку неба,
И открывает светлый лоб Восток.
Часок - всплывёт и Золотая Нерпа,
Кетовьим жиром окропив острог.
Челны казачьи выправляют крылья,
А вёсла сохнут - сил набраться впрок.
Дай атаману: даль за далью - былью,
Ногой нащупать, где земель порог...
На зорьке
Сижу на болоте
у кромки реки.
На глади зеркальной
лежат поплавки.
Трещат камышёвки:
боятся – усну.
И тянет Восток
золотую блесну…
Уткнётся в подбородок ночь
Котейки* гимнами хрустящими
Уткнётся в подбородок ночь.
Заря совсем уже не зрящая
За горизонт сползает, прочь.
Мелькнёт нечитанной страницею
Набросок завтрашнего дня,
Но взгляд опутанный ресницами
Не ждёт ни света, ни огня…
_______________________________________
*Котейка – (диалектизм) кошка(см. сказки Бажова).
Жар
Суховеем Сахары,
Влажным бризом Белиза,
Сединой Аватары,
Бирюзой Симеиза,
Хрупким голосом кромок,
Хлипким шёпотом штиля,
Шпорой спящего грома
Бред к подушке пришпилен…
Давне-розовое
Розовые бабочки розовою пеной
Облаков причаленных к розовым стогам…
В тоненьких запястьях голубые вены
Целовал…
И небо – мятой по губам…
Я этих «всех» не знаю – честно.
Но это грустно, грустно, грустно –
Любовь, рассказанная устно,
Любовь, описанная пресно,
С пометкой: «Это всем известно».
И мне, ей богу, даже лестно,
Что ни глобально и не местно
Я этих «всех» не знаю – честно.
У экрана
Случайный операторский каприз:
С экрана сполох женственной улыбки,
Из глаз в глаза не мной рождённый бриз –
Всего две доли невидимки-скрипки…
Где-то, где-то, где-то, где-то…
Ловлю жарптиц фривольно в белый зонтик,
Мотив Монро вздувает наглый бриз,
И пряно вянет цитрусовый ломтик,
И тень твою ласкает кипарис…
Устье
Из русла талии – к широкой дельте бёдер,
По двум протокам распростёртых ног
Стремнина ищет Дон, а, может, Одер…
Мальчишкам глиняным опять листать пролог…
* * *
Привидится под вечер серый,
Когда зарю украл туман,
Очаг Любви под крышей Веры,
С окном Надежды – в океан…
Раздор
Иссякли.
Выстрел тишиной —
Кому в мембрану?
Победа ёжится виной
Одышки бранной...
У пюпитра
Снова вырваны страницы
И пора начать с нуля:
Только бы поймать зарницу
С камертоном ноты «ля»,
По которой строят струны,
Распевают баритон,
От которой солнца, луны
В небе – ликами валторн.
* * *
Меж цветами и небом витает душа,
Выше роз, ниже звёзд воспарив, не дыша.
Где сознание с плотью блуждают, греша –
Тело, может, и вянет,
Но зреет душа…
Тандем
Мы с Мухтаром читаем в ночи по столбам объявления.
Он внизу – я вверху. Чтобы знать, кто и чем здесь живёт.
Утром снова пойдём: буду я бормотать вдохновением;
Он – к заметкам своим, проверять переписку за год…
Путеводная?
Сквозь шторм и бред
Идём на свет,
Ведомы древнею звездою.
Но луч так сед,
Он только след,
Последний вздох её прибоя…
* * *
И хочется сказать: « Привет!»
Но эхо в комнатах пустое.
И звук, приютской сиротою,
Забьётся в угол, за буфет.
* * *
По каналам свежих червоточин
В сердцевине яблока раздора,
В месиве крахмала, без обочин
Бьётся тело жирного затора,
А машины в глянцевом хитине –
В крапину родимую Вальхаллы…
Яблоко у полночи в пучине,
В плеске вод у Вечного причала…
…, Майдан, etc
Позвал Майдан затоптанной надеждой:
«Здесь путь застелен радугою в мир…»
Очнулись… у дороги, как и прежде.
Руины. И в глаза дымит Тахрир…
«Неполживый» портрет
Он убеждает скорченным лицом
И верит в пафос честных проституций:
Мол, суд решит
добру ли
быть
истцом,
А на издержки – ровно 30 унций…
Донецкий синдром
Играют в шашки разум и душа,
по совести выстраивая планы...
Но ищут руки струны "калаша"
в ансамбль нытью бездонно-свежей раны...
* * *
Бусы рассыпались – экое лихо:
Бисер собрал да на леску надел.
Светлой реликвией радости тихой
Были –
Теперь экспонат-«новодел»…
Ангел в окне
На гибель рейса 9268
прости нас ангел
в Пулковском окне
где отпечаток крохотной ладошки
мы выбирали лайнер понарошку
а он летел рассыпаться в огне
Клинок горизонта
И что осталось? – Сумеречна даль.
И тонкий блик на грани постиженья.
Вода ль у горизонта или сталь? –
На горле холод этого скольженья...
Нездешние
Статуэтки верных грёз.
Горизонт - из пластилина.
Мы не слушаем прогноз
Поминутно...
С Украины...
Пусть коты орут: "Весна!!!"
Но у нас пора вертепа -
Фаза жизни не ясна
Без намёка из госдепа...
* * *
Никто не безупречен.
Каждый находит себе крест,
Чтобы тащить его…
Кроме тех, кто ходит по воде…
«Весёлое»
Планета впала в катаклизмы,
Но мы найдём простой рецепт.
Ну, что-то вроде: катам – клизмы,
А херувимам – божий свет.
Конгрессы созовём, Советы,
Советы настрочат оферт…
А ей-то! –
Насморк у планеты.
Чихнёт, и нас, микробов, – нет.
* * *
Творец, Вселенское начало,
Центр мирозданья, Логос, Бог,
Качаясь лодкой у причала,
Как распознать тебя я мог?
И только на просторе моря,
Теряя курс среди валов,
Я обнаружил в сердце горе –
Не слышать путеводный зов.
* * *
Я читаю стихи в полутёмной и душной каморке,
Вслух читаю, на выдох, чтоб вызвать вибрацию сред.
Мой молебен, вечерня, псалтырь мой от корки до корки:
Вдруг под перьями слов просветлённый пребудет ОТВЕТ…
* * *
Пой, соловей, в душе седых ночей,
Там где-то, где под рёбрами пустыня,
Щелчков и пауз оглушенье лей –
Прозрачный звук пускай в порезах стынет.
* * *
Не гаснет свет.
Лампадою души
Хранится от заката до восхода,
Чтобы сознанье не теряло брода
Во тьме,
где даже время не бежит…
Утреннему зениту
От коры золоченой, сосновый, рассвет.
Даже хвоя захвачена рыжей игрой.
Облака, промокнувшие солнечный свет,
Размывают ночного орнамента строй.
Отмывают до сини такой высоты,
Что рукой не дотянется даже Кокуй,*
Что в ознобе на взлёте нырнули мечты
В родники стратосферных истоковых струй.
___________________________________________
* Кокуй – самая высокая башня кремля в Великом Новгороде
После дождя
Умытое небо,
Умытые листья,
Умытые кисти
Умытых вершков.
А в сини повисли
Умытые мысли
На облачных крыльях
И …
без корешков.
Октябрь
Шорох павшей к ногам листвы
Словно шёпот в тайге души.
Блики синих зеркал чисты
В паутинах пустых вершин.
Ветер в горло толкает слог,
Лижет влажно и лоб, и грудь.
И, - прозрачной зимы пролог, -
Захрустит под ногами грусть.
Ноябрь над Заячьим
Небо, стаи листая, истает.
Серым мороком обморок туч.
Только призраком солнца Паттайи
Золотой Петропавловский луч…
Корабль-Петропавловка
Высоким шпилем, мачтой корабельной,
Царапая в зените небеса,
Измотанная плеском колыбельным,
Тугой зари вздымает паруса.
И стряхивая сходни и швартовы
Мостов и реставраторов леса,
Она отплыть совсем уже готова…
А в трюмах различимы голоса…
Город-веха
Питеру
Столбом в меже веков –
Виденье дерзновенья,
Кикимор и волхвов
Спугнувший поселенья,
Взглянул в окно Петра
Едва-едва побритым:
В Европу шли ветра
С позёмкой неолита…
Январская муза
По белой парчой облаченной аллее,
Под росчерком скрипкой поющих шагов,
В полотнах снегов и морозном елее
Искрят, вызревая, кристаллы слогов.
А ветви – строфою коралловых кущей:
Здесь горный хрусталь, жемчуга и алмаз.
И, тропиков – ярче, экватора – гуще,
До рези, светило заполнило глаз.
* * *
Нет счастья большего поэту,
В грядущий миг и присный час,
Чем строчка, что ушла по свету,
Из двери в двери, не стучась…
Ну, это – так …
Но русский я,
А, стало быть, – поэт:
Когда душа бежит быстрее тела,
А отлетает позже головы…
Былинное
Конь-огонь
между сирых и серых,
Луч булатный –
до самых небес.
Так героев
былинною мерой
Затворяли
Бояны в замес.
Тесто к часу подходит
от века.
Строем ратников
высится лес.
И не дрогнет у Муромца веко.
Луч –
булатом вернётся с небес.
Синица
Русь.
Я просто синица в руке.
Не журавль, не орёл, а – синица…
И не герб, и не сказка в лубке –
Просто не -
перелётная птица.
Не достиг осиянных высот,
Не умею добычей кичиться:
Кучка перьев да сердце,
но –
вот –
Под рукой оно –
можешь гнездиться.
Гадалкам
Ни туза, ни короны, ни трона:
Будет дальний, ухабистый путь,
И тепло из казённого дома,
Да несытая, зоркая суть.
Ваше счастье – как ветер, ромале.
А богатство – сочнее икнуть.
Деды большее мне завещали –
Лямку века до века тянуть.
Однокашникам 1979
Нам порой говорят: «Петушистые мальчики…».
А девчатам мерещатся «крылья погон».
И малыш зачарованно целится пальчиком,
И опять убегает на Запад перрон.
Но в селеньях, где память горчит обгоревшая,
Где реликвия главная – письма с фронтов,
Нас проводят иконными взглядами женщины,
Те, которым уже не дождаться сынов.
1980
Нашей крови ещё пролиться
На веков грозовой меже, -
На калёном ребре границы
Наши тени лежат уже…
Банальная истина
Есть у пули коварный обычай:
Прежде – лучших теряешь в строю.
Потому, что у Лучших обычай –
Не скрываться за спину твою.
Запоздалое …
Из разных точек, грузом «триста»…
Палата окнами в ЛовАть…
А он хрипел, что слишком быстро…
Мол, сбит, а должен был спасать…
А я болтал в компоте ложкой,
Нашёлся только покивать…
К стене прижалась у окошка
Под свежей простынёй кровать…
* * *
Памяти М.
Умер на поверке старшина:
Сердце будто в камень обратилось.
Вскрикнув половицей, тишина
Без команды к горлу подступилась
И застряла,
где завис как раз
Первый миг грядущего забвенья…
Первый раз не выполнил приказ –
Ускользнул с порога увольненья.
С лейкой
И мы пройдём, как дождь проходит
Едва траву подзеленив,
Собрав проклятья непогоде
И благодарность за полив…
* * *
Они с экрана говорят,
Великие,
Кто рос со мною,
Дорос до неба головою…
«Ушли…», – с экрана говорят…
Уходящей
На смерть Ирины Талунтис
Заоблачных цветов заря –
В простёртых крыльях.
Иссякли муки октября,
А небо – былью.
Пусть город, влажный как причал,
Совсем не в горе.
Но голос новый зазвучал
В хрустальном хоре.
Артисту
В бессмертье уходят просто:
И шага порой довольно,
Хватает вершочка роста,
Но, правда, бывает больно…
Без блата, бесплатна дверца –
Толкнул и свыкайся с ролью,
Чтоб стенки разъело в сердце
Чужого страданья солью.
* * *
Когда увязнет в сердце материнском
Железной пикой черная беда;
Когда душа, истерзанная риском,
Со счёта сбилась: что ни день – среда;
Когда под кожей, рваной и клеймёной, –
Участие, подобием огня, –
Тогда светлеют ветхие знамёна
Седьмого дня…
Внуку уходящего
Ты меня не запомнишь,
малыш:
Растворится моё соучастие
В тёплом солнце, стекающем с крыш
На вихры стригункового счастия…
Но тебя я не предал,
внучок:
Продержал, сколько вынес, осаду…
Настригу свежих радуг пучок –
В ночь
к тебе в изголовье
присяду…
Диво ночное
Созвездий дождь – пылинки света –
Завис на вздох моей души:
А вдруг ей чудятся ответы
И блики скрывшихся вершин?
Луна за облаком гнездится,
Сдувая светлый пух с лица,
И серебрит перо жар-птицы,
Присевшей на плечо Творца…
Нирвана
Когда в коленях угнездится кошка
Уютно распевающим клубком,
Дымится кружка, рядом дремлет ложка,
И вечность откликается сверчком,
И мысли благодарны и согреты,
А за окном косит Луна зрачком –
Сама природа ласковым приветом
Лизнёт ладонь шершавым язычком.