На пирсе.
Мигель
(поёт)
Последние минуты до зари,
Глубокое дыхание стихии…
Все встречи – в прошлом, улицы пустые
Молчат, как струны, спрятав звук внутри…
Но я стремлюсь увидеть первый луч,
Услышать волны и открыться ветру,
Слова летят, не подчиняясь метру,
И привкус соли нестерпимо жгуч…
Он спускается к пирсу, из глубины квартала выходит женщина с тяжёлой корзиной в руке.
Я знаю, труженик встречает долгий день,
Как только нити света золотые
Раскроют утра паруса свитые
Над крышами предгорных деревень
У горожан с утра - свои работы
Зеленщица несет товар на рынок
Ей день стоять среди корзин и крынок
А дома дети ждут её заботы.
Обращается к идущей с тяжёлой корзиной горожанке
Позвольте вам помочь совсем немного?
Горожанка
Благодарю! Ступай своей дорогой!
Ступайте в жизнь по светлой стороне,
А этот груз достался только мне!
Rue du Soleil*, мой друг, Rue ensoleillеe*,
А этот груз останется при мне!
Мигель
Продолжает путь
Да, недоверчивость её мне так понятна,
Весь род мужской насилием запятнан.
Горожанка за его спиной дожидается, когда он пройдёт подальше.
Она ставит корзину на пирс. И смотрит в воду, говоря сама с собой:
Горожанка
Плывите рыбки! Вам спасенья нету!
По мне - так море – лучшая купель,
Примите воды эту колыбель,
Избавьте мою совесть до рассвета…
Резко бросает корзину с пирса. Тяжёлая ноша быстро уходит вглубь.
Горожанка поворачивается и сталкивается с Мигелем лицом к лицу.
Горожанка
Корзинка упала в воду, и чем теперь торговать?
Мигель
Хотите я её вытащу, незачем горевать?
Кого ты скормила рыбам? И что ты желаешь скрыть?
Горожанка
Я никого не убила! Не о чём говорить!
А если бы и убила – то был бы лучший исход,
Особенно – для девчонок! Чем тешить портовый сброд!
Не роют для них могилы, для мертвых детей греха,
А для другой работы стары мои потроха!
Идите дорогой света, ступайте по Rue du Soleil*,
Но Вы не послушали, значит, придется слушать теперь!
Женщина встаёт поперёк дороги, не пропуская Мигеля.
Мигель
Но как ты живёшь под Солнцем и тащишь чужую грязь?
Любовь способна разрушить любую преступную связь!
Горожанка
Ты правда такой наивный? Так слушайте, мой черёд!
Жила на свете Луиза и шёл ей тринадцатый год,
Чем мать её занималась – не стану про то говорить,
А важно, что с той работы им было на что прожить.
Ведь наши кюре толкуют, что вешаться – смертный грех,
А жили они, мой мальчик, в Марселе, в квартале утех.
И мать всё сберечь старалась дитя от своей судьбы,
Но скучно, Господу, слушать продажных девиц мольбы.
А ты ему служишь, точно, Всесильному Богу мужчин?!
Мигель
Несчастная! Верь, твои слёзы услышит Предвечный Сын!
Горожанка
Я много слышала, мальчик, мужской слащавой брехни,
И помню как мать молилась, чтоб кончились наши дни.
И знай, я тебя ненавижу, свидетель ночных афер!
И был на тебя похожим такой же как ты, лицемер.
Никто не сказал мне: «Бойся признаться в своих грехах!»
А нравился мне священник. Покаявшись в пустяках,
Возьми ему да сознайся и в этом своём грехе,
Что было потом – не важно,
Мигель
Погибель была в Пастухе?
Горожанка
Бог добрый к своей прислуге, хоть в юбках – а всё мужики,
Решили - с меня не убудет, Ему – отпустили грехи,
Отправили из Марселя. Прислали – тому под стать,
А что оставалось Луизе? В порту с моряками спать.
Мигель
А ты потеряла веру и с участью примирясь,
Пошла по торной дороге. месить портовую грязь.
Горожанка
Заткнись, я сыта по горло – вас слушать пятнадцать лет!
( плюет в Мигеля)
Пусть будет тебе спасенье, а мне – спасения нет!
Мигель
Прости ей, Господи Святый, и гнев и слабость Души.
Хотел бы тебе сказать я: «Иди и впредь не греши!».
Тебя обманул священник, и ты отправилась в порт.
И это – твое решенье ведёт тебя до сих пор!
И чтобы сорвать оковы с ослепшей от мести жены
Мы носим те самые «юбки», которые так смешны!
Горожанка
А может я Вас обижаю, и мальчики Вам милей?
От этого в нашей слободке излечат ещё быстрей!
Ха-ха-ха!
Мигель оборачивается, понимая, что раннее летнее Солнце взошло
и портовый люд окружает их.
Ваш Бог нам закрыл все двери, оставив щель, чтоб рожать!
Но в крипте стоит на страже Чёрная Госпожа.
Она нас только и слышит и мстит за своих дочерей!
Мигель
Будь милостив к ней, Всевышний, к мольбе у любых алтарей!
К её бесконечной боли, к её ослеплённой Душе,
И к людям, стоящим подле, рабам «астральных клише»*,
Здесь проповедь бесполезна, верни ей, Иисус, любовь,
Такую, что ей поможет для жизни родиться вновь!
Из толпы на этой реплике к Мигелю пробирается здоровенный рыжий детина.
Рыжий
Любовь, говоришь, голубчик, а ну-ка иди сюда!
Чего ты тут утром ходишь? В порту не Святая вода!
Скажи, Луиза, точнее, что сделал тебе Богомол?
Пристал к нашей вдовушке с Credo? И хочет нырнуть под подол?
Отвлёк от труда земного? Мы дело ему найдём!
Мы – люди простые, гостю окажем теплый приём.
Я – местный кюре, коллега! Почём твоя благодать?
Найду на исповедь время, пойдём-ка со мной гулять.
У нас, в нашей теплой «Корзинке» такой теперь монастырь,
Ты девочкам почитаешь на трёх языках «Псалтырь»!
Пытается панибратски обнять Мигеля. Толпа, предчувствуя потеху,
теснит их в квартал «Панье»
Мигель
Упираясь ногами в землю и «прилипая» к стене.
Прости меня, брат любезный, позволь я останусь здесь!
Я верю, всем дамам полезно послушать Благую Весть.
Но только в Храме воскресном. Ты думаешь, я таков,
Что буду до «кучи» множить список братских грехов?
Что я уподоблюсь дряни, глумясь над Духом Святым?
И если ты не отстанешь – отправишься в Ад живым!
Поверь, я умею драться, иди по своим делам!
И отпусти на свободу своих развесёлых «дам»!
Из толпы к ним подходит Луиза, говорит Рыжему:
Оставь его, он – блаженный, зачем ему зло творить?
А ты его вправду можешь случайно, шутя, прибить!
Оставь, он умеет слушать, не часто встретишь таких!
Пойдём, угощу получше,
Рыжий
Скажи ей спасибо, псих.
Толпа расходится, Мигель идет в квартал лекарей, где живет.