Меня зовут Михаил. Я менеджер. Именно так я периодически представлялся на различных тренингах и в анонимных кружках, куда настойчиво направляли с работы. Агрессивность им моя не нравится, видите ли... Прожили бы с мое...
Впрочем, дело не в кружках и не в профессии. Дело в моей второй жизни. Итак, представлюсь снова. Меня зовут Михаил. И я сегун.
Вот и сейчас, когда я стою на краю раздолбанной грузовиками дороги, огибающей старый заводской склад, и смотрю на бегущие волны сорной травы - она напоминает ту траву, за стенами моего замка в Эдо, на которую я так часто смотрел. В иной жизни. И я вспоминаю.
Лица верных, достойных самураев, которые всегда были рядом, готовые по приказу забрать чужую жизнь и отдать свою. Лица генералов, стоявших вокруг, наблюдая за последней атакой, на замок врага.
Лицо женщины, которую я любил и которая любила меня. Нежное и чистое, как цветок сакуры. Мы встретились в доме Ханеширо, одного из моих генералов. Человек редко бывает так счастлив - думал я в те благословенные дни. Слушая ее голос, журчащий, как весенний ручей.
Помню, как всадник, спешившийся с коня и упавший на колено, в дорожную пыль, протянул мне письмо. Которое я не сжег, не разорвал, а развернул.
В тот миг не разверзлась земля, не пришел сметающий все живое тайфун, не померкло небо. Но это было неважно - ведь струна моей жизни оборвалась.
Сухие, безжизненные столбцы - копьями впивались в сердце, еще недавно - полное надежд и триумфа.
Помню, как подозвал генерала Йошидо, приказав отобрать эскорт и поручив ему войско. Война, победа и поражение - потеряли свое значение.
Уже после, в родном замке, где Нарико ожидала моего возвращения, холодная и молчаливая, я узнал от управляющего, что наемные убийцы, пойманные и брошеные в горячий чан, признались во всем. Мой враг, обреченный указом императора на сдачу и ритуальное сеппуку, нанес последний удар. Впрочем и он - оказался только приманкой. И после прощания с любимой, поглощенной огнем, в ту же ночь, я смотрел на стены своего замка, объятые пламенем. Пока самураи отдавали жизни, защищая своего господина. По правилам чести - сегуна не мог убить ни один самурай. Но у разбойников чести нет.
Психологи, ведущие кружки - что они могут знать о чести, о гордости и жажде мести, бушующей в сердце? Только волны травы могут успокоить ее.
Да, я понимаю, что мог бы не зайти на торговый развал, не заметить ту самую, ставшую моей новой, истинной жизнью, игру. Даже мог бы перепройти ее всю - чтобы вернуть павших, любимую и прожить жизнь по другому. Но это означало бы забвение - для всех, кого я помню и кого любил. А честь - это все, что у меня остается.
Я менеджер. И я самурай.
Я стою на обочине дороги, лежащей за торговым складом и смотрю, как ветер гонит волны травы.
Мягкой, словно волосы Нарико.