Не дождавшись в ночь рассвета, отложив сон на потом, поспешил в разгаре лета на рыбалку в водоём. Удочка свистит по ветру и болтался поплавок, козырьком оправив кепку привязал к руке садок. Сапоги не по размеру, что по-пояс натянул, хлюпали мешая бегу, покороче подвернул. В ранний час природа сонна!, замерев от духоты, после краткосрочных ливней ветер разгонял дожди. 'Заросли на ‘Малой речке ивами несли тенёк, в водорослях сгустки тины, галька белая, песок. Разложив привычно снасти и подкормку покидав, не поверил вскоре счастью, щуку!, в отмели признав! По течению стояла неподвижно замерев, плавниками отсекала всю волну, песка отсев. Чешуя громадной рыбы облетела с многих лет, блёсны и крючки торчали по спине, где рваный след. Смотрит лишь заворожённо взглядом пристальным в упор, а длинной чуть больше метра хищник грозный, как линкор! Палкой нужной с горбылями попытался зацепить эту рыбину за брюхо и за жабры подтащить. Взгляд недобрый и зловещий старой щуки покорял и совсем невозмутимый, хладнокровьем поражал! Сапоги набрали воду, трещины открыли течь, невпервой познали броду и сухими - не сберечь! Подойдя поближе к мели через тину и кусты, разгребал массивы ивы, что склонились у воды. Без труда досталась щука и держа уже в руках, безразличие и мука!, вдруг прочлись в немых глазах. Рыба не сопротивлялась, поддавалась лишь во всём, с ситуацией смирялась, доверяясь целиком. Воздух не хватали жабры, не раздулись и тогда, положив её на землю у добротного пенька. Не ловил юнец их раньше, да не видел их вблизи!, восьмилетний возраст прежний знал плотву и пискари. Мог похвастаться уловом только взрослый человек, или частым, мощным клёвом!, но никак, малец Олег! Рыбины таких размеров снились только пареньку, отпустив обратно в воды не сказал он, никому...
В ноябре, рыбак со стажем, взрослый дядька Ермолай, хвастал громко по деревне, от улова невзначай. Рассказал друзьям о щуке, что на отмели стоит и мальков теченьем ловит и в глаза ему глядит. Выдерал клещами позже он из брюха ей крючки и оборванные лески распетляли плавники. Боевой окрас и утварь, что застряли за года, подчеркнули суть сноровки, хитрости у хищника. Щука твёрдая, как палка!, на котлеты вся пошла, а уха воняла тиной, ведь горчила голова!
Через год, тот дядька бравый спился напрочь от забот, от инсульта глаз моргает и распорот вдоль живот. Слух прошёлся по деревне, от чего тот пострадал, где во снах являлась щука, что руками он поймал. Несъедобным мясом жёстким он попотчивал себя, а коварная рыбалка магию свою внесла.