Солнце уже припекало немилосердно,
Веяло жаром от стен древнего города,
Но ни что не могло помешать торговле,
Шумела на рыночной площади людская толпа.
Вдруг весь народ устремился куда-то,
Сегодня вынесут старейшины приговор блуднице,
А потом побьют камнями ее у городской стены.
Волновали людей еще больше другие слухи,
В город пришел Пророк и Учитель!
И направляется он к месту казни блудницы,
Предстоит схватка Иисуса с блюстителями закона!
И проклинали торговцы всех святых и пророков,
Ведь они приносят лишь убыток торговле.
Не знали старейшины, что же делать с Иисусом,
Ведь сам Понтий Пилат развел перед ними руками,
Иисус не нарушает законов Римской империи!
И никогда не скажет правитель старейшинам,
Что одобряет он деятельность пророка,
Ведь он расшатывает вековые устои народа
И будет гораздо проще здесь ему управлять…
Решили они, поставят блудницу перед Иисусом,
Будут задавать ему каверзные вопросы,
Заманят в ловушку и обличат лжепророка
И потребуют удалить его прочь из города.
Молча брела осужденная, голову опустив,
Знала она, что идет на смерть,
И было страшно ей от того,
Ведь не увидит она больше солнца,
Не услышит веселого смеха детей.
Было ей всего лишь двенадцать лет,
Когда впервые соблазнил ее сын соседа-булочника,
Дал он ей за удовольствие горсть печенья
И повторялось это потом много раз…
Но булочник сына избил жестоко за это,
Причинил тот его торговле ущерб,
Ведь это печенье можно было продать!
Подвели к Иисусу стражники женщину,
Встали, судившие, рядом с ней.
Был мудрейшим из них старейшина Бен-Акиба,
На любой вопрос мог ответить из священных писаний,
Погладил он бороду и задал вопрос Иисусу:
«Мы осудили эту женщину по закону,
Одобряешь ли ты наше решение?»
Долго и пристально смотрел Пророк в лицо Бен-Акибы,
А потом вывел два имени перстом на песке:
«Кто из вас без греха? Первый брось в нее камень…»
И застыл старейшина в изумлении, прочитав имена.
Было имя одно именем сводни и еще имя девочки,
Что приводила сводня к нему иногда по ночам…
Что же будет, если узнает об этом народ?
Говорили ему, что Иисус милосерден и кроток,
Но смотрел на него холодный и грозный взор,
Повернулся старейшина и молча прочь зашагал…
Встал другой на место ушедшего,
Мучал его вопрос, почему же ушел Бен-Акиба?
А Иисус выводит перстом новые имена.
Обомлел Исаак и стало страшно ему,
То, что забыл он давно, встало, вдруг, перед ним.
Отравил он когда-то дядю и женился на тете своей,
Пошатнулся Исаак и прочь побрел,
А Иисус уже пишет перстом новые имена
И зашагал Дауд вслед за Исааком,
Лишь бы только никто не узнал,
Что полито кровью убийства богатство его,
Ведь знает Иисус о его преступлении все!
Четвертый судья обвинения ждать не стал,
Конечно же, знает Пророк что живет он с дочерью!
Вслед за другими торопливо исчез Бен-Аммон.
Осталась перед Иисусом одна лишь Эсфирь,
Смотрела она на его лицо, испытывая облегчение,
Словно пламя озарило ее сознание мысль,
Ведь ей только что снова сейчас вернули жизнь!
И не могла она сразу в это поверить…