Напросились в гости, развалились всюду,
Много говорили, пачкали посуду.
Распахнули шторы, вместе закурили,
Три минуты молча, а потом как в тире:
Мелкими щелчками по всему на свете –
Начали с зайчишек, кончили медведем.
Нелюдимым, хмурым, с тонкою губою,
С вечным перегаром и ухмылкой злою.
Говорят хозяйке: «Если он вернется,
Хлестани по роже! Пусть ему зачтется!
Пусть подлец узнает, что предел терпенья
Наступил внезапно с божьего веленья!
Ты теперь свободна от его получек,
От его бессонниц, от его отлучек!
От его бездарных - книг, стихов, заметок,
От его усталых - глаз, с тенями сеток.
Пусть найдет другую, чтоб как ты терпела,
А с тебя довольно! Что ж ты заревела?»
Напросились в гости, развалились всюду,
А она не слушает, моет лишь посуду.
Будто бы в заклятьи голос растянулся:
«Только бы вернулся, только бы вернулся...»
Шумною толпою вышли из подъезда:
«Вот же малахольная! И писатель – бездарь!
Ничего, уляжется, встанет жизнь на место.
Чувства проходящие – это всем известно»
Вдоль реки по берегу шли и не заметили
В полуночных сумерках тени трех свидетелей:
Прямо возле насыпи, у гранитной лестницы
Утонул наполненный ковш большой медведицы.