4чаш
казалось, только неучастие
обережёт высокий в смысле
буквальном статус pro небесного
вуайериста
но только это промах
вот и гадай на ненаставшее
теперь (не оттого, что промах);
теперь, как взял да опостылел
молочно-белый свет, невесть какой
печальный
2
шут-парящий-колесо
апатии сияние
всеядной
в штыки друг друга планы
принимают
оказываясь в рамке под
стеклянным
катком.
Детство неосвоенное вещей. Глянец беспросветный. Утренняя и вечерняя камней испарина.
3
башня
сознания ледовая рукопись. Ад — не другие. Ад —
это сознание. Про'волочны(')й пальцев ле'виата'н.
Доктор глубин.
Проморгался экран,
выровнял свет, загорелся. Трубка
без отдачи. Двойственность, duality, walk with me, stay by me.
По другой стороне, по левую руку
продолженную, пародируя сознания кукиш —
каток иссечённый, — идёт пустота.
Ад — это сознание. Эта двойственность левой руки, курс
теоретический. Будто двойственность — сила лагун-пустомелей, — возложено не
унывать. Словно двойственность это она одна. А меж тем по другой стороне
движусь я.
Голограммой навязчивой считывается непрестанный и тусклый сознания ад.
-2
В дорогу длинную
Чар экзальтации чужда на сей раз, увы,
конструкция, к чертям, свой контур очертя,
летящая вот-вот. Снежинкой. Безотносительной, мону-
ментальной.
Куда плетёмся с пятаком —
а гусь идёт купаться.
...и, как звезда, монументальный:
через плиту воспоминаний
о ней или о нас
стеклянную глядит она,
старушка-бабочка-спаситель
на собственном кресте на вытяг,
мощами пёстрыми понять
нам дозволяя отрешённость
преклонную юнцов — теней,
тиснёных в самый фон, на фоне
и не маячивших досель
и, очевидно, после.
Немая атмосферная снежина: люстра в обесточке над брезентовыми пажитями морозильными, — вольготно ж телом с этой дверцей в виске-боку всегдашней оставаться.
Бутыль к бутыли: жаберне-совьюньон, киберне.
Разношенный абстрактного гербарий-цветок.
Сапог Ассизского; вперёд, ну. Капитуляция
по типу
конструкции низверженной — ужели?
Лети себе, снежинность, выше цели.
-1
музыка мысли и лыка не вяжет, держит и не получает, и дрючит меленько эдак близняшку-звено
Новость, не весть, и невесть, и no весть, в паре дав сходу понять: я – субъект.
4
о симулякрии поподобнее
удобнее из ямы на звёзды смотреть. Но разве затем, чтобы стать однажды одной из них?
печатно-изнуряющим присутствием:
повтор-исповедальность, манна замкнутых
пространств нехоженых, по кругу пущенных,
повсюду
разворачивая улицу,
столичного формата, стороной
зеркальной или попросту другой
бессильная пустотность торжествующая —
над чем, казалось, — следует за мной,
в глаза врываясь отовсюду, сходу
рванув страницы перспективы обобщённой города об
однонаправленном проспекте и
сомкнув их наподобие газетных.
Паутинка сознания, досадная
двойственности взвесь под вечер. Черёд твой. Подошв
оглушительно-тусклый да лающий,
ибо не продирающийся
через пешую стёртую яркость повседневного коловращения сюрреального
стук-клац, не издаваемый. До глубоко посаженных
частиц заниженный
абстрактного гербарий красочный.
Расщепив философию своим «единственным вопросом», как Кортасар – литературу, Вальтер Беньямин реабилитировал старое доброе философское начало. Тяжелей и сердитее рождение происходило.
…в половину дистанции выпрямленной руки – выход, дверца в боку-виске, нежеланная дверца, – коротать проще дни с этой видимостью на A и на B расщеплённостью. Правда, смахивает на разлад, на работу сознания, а сознание-то и не приложили, раздираемый противоречием дух, этот спорщик ничтомный, словно так и должно, и воздуха роль – изнурять.
Точно А и В — это от и до.
Всего-то трудноразличимые частицы
межзвёздность.
Корпускул слабоумие «просветлённое».
Труд подобия? Аналоговое – этот вздор
несбыточный.
2078102