ОПЕРАЦИЯ «КОНСУЛ».
ПОХИЩЕНИЕ БРАЗИЛЬСКОГО КОНСУЛА
АЛОИЗИО ДИАСА ГОМИДЕ
Последний день июля семидесятого.
Особняк дипломатического представительства Бразилии в Уругвае располагался в живописном районе Парка Родо, у небольшого озерка, почти примыкающего к улице Доктора Антонио Марии Родригеса. Территория была ограждена роскошным забором из белого кирпича, облицованного лазурной мозаичной плиткой. Расточительство, излишество. Впрочем, красиво жить не запретишь.
Казалось, плиточная лазурь сливается с зеленью платанов, что росли перед забором, вдоль тротуаров, на протяжении всего периметра дипломатической территории.
Внутри, параллельно основному забору, было ещё одно ограждение - из металлической сетки. А между ограждениями были устроены посты свободного окарауливания территории, для собак. И бегали там уже знакомые нам симарроны – собаки сильные, умные с внимательным пытливым взглядом, натренированные на задержание нарушителей, вторгающихся в пределы их, собачьей, территории. Вокруг дома курсировали три парных патруля – здоровенные метисы в армейской форме Вооружённых сил Бразилии.
Въездные ворота и вход на территорию охранялись такими же мордоворотами. Было вполне очевидно, что это были ребята из Национальной разведывательной службы Бразилии (SNI).63
В общем, эти парни были сродни уругвайским собакам: такой же пытливый взгляд, такой же трудный барьер, который, подбираясь к цели, надо будет преодолевать.
Но тупамарос не были бы тупамарос, а Альваро не был бы лучшим из них, если бы не придумал, как добиться своей цели. Хотя, как говаривал Аль Капоне, «Можно ли простить врага? Бог простит! Наша задача организовать его встречу».
Ровно в семь сорок «десятка» Альваро разместилась в четырёх автомобилях недалеко друг от друга. У всех без исключения были персональные «ходилки-говорилки».
«Комби» Рассера с Альваро, Ферейро и Торнилло занял позицию в пятидесяти метрах от въездных ворот на территорию консульского особняка.
«Фольксваген» Сонрисы с Арроганте замаскировался за зарослями кустарника, в месте, где две аллеи парка выходят к улице Доктора Антонио Марии Родригеса, в тридцати метрах южнее въезда на территорию особняка.
«Фиат» Ончо с Лупо «удил рыбу» недалеко от юго-восточногой стороны территории консульского жилища, а «Волга» Ноло с Туссо делала то же самое с северо-восточной стороны. В общем, особняк был, как бы обложен. Все внимательно слушали эфир.
В семь сорок пять Альваро коротко произнёс в микрофон:
- Внимание, входим – радиостанция пискнула, и эфирные шумы прекратились: до поры все стали соблюдать радиомолчание.
Рассер подрулил к воротам особняка и посигналил. Альваро, как и все, кто находился в «Комби» был одет в комбинезон монтёра фирмы «Антель» - одной из старейших в Монтевидео телефонных компаний.
- Эй, ребята! Это дом консула? – проговорил он в переговорное устройство, вмонтированное прямо в ворота.
Через какое-то время «устройство» ответило вопросом на вопрос:
- А кто спрашивает? Что нужно?
Альваро отвечал уверенно по легенде.
- Мы из телефонной компании «Атель», от вас была заявка на ремонт линии связи на территории особняка.
Действительно, такая заявка была сделана управляющим консульским хозяйством накануне, потому что люди Альваро, местах в десяти, повредили проводные телефонные линии, соединяющие особняк с основным кабелем. А «радио-гений» Организации, Торнилло, сделал всё так, что звонок о неисправностях на линии сам же потом и принял. Так что тут было всё чисто.
- Ждите... – в переговорном устройстве раздался щелчок отключения.
Ждать пришлось довольно долго, минут семь-десять. Но, наконец, «устройство» снова ожило.
- Эй! Вы ещё здесь?
- А куда же нам деться? Ожидаем…
- Сейчас мы откроем ворота, и вы остановите машину прямо возле будки охраны. При невыполнении этого требования будет применено оружие. Всё понятно?– в произношении чувствовался португальский акцент.
Альваро слышал от Аги, что, многие из живущих в Бразилии португальцев не перенимают бразильский акцент, хотя считается, что последний используется наибольшим количеством населения страны и более популярен даже у иностранцев, изучающих португальский, как иностранный. Говорят даже, что бразильский акцент не только более приятен на слух, но и используется в странах с более развитой экономикой. Спорное, конечно, утверждение. Но, тем не менее. Хотя многие полиглоты утверждают, что бразильский вариант португальского в мире воспринимается лучше.
Всё это пронеслось у Альваро в голове. Но никак не в связи с интересом к изучению португальского языка, которым они иногда занимались с Аги. Тут было другое. Альваро насторожил этот акцент, как безопасника: неужели в охране не бразильцы, а более подготовленные наёмники из Португалии?
Но рассуждать и анализировать было некогда: просто это была «зарубка» на всякий случай…
- Конечно… - уверенно ответил Альваро и подал условный знак особой готовности, в темпе нажав клавишу включения радиостанции три раза: один длинный и два коротких сигнал. А сам почему-то подумал: «Возле «будки»…Прямо, как у собак!»
Ворота лязгнули, и электромотор потянул их вдоль ограждения.
Рассер аккуратно поставил машину перед шлагбаумом и погладил рукоятку пистолета с глушителем. Точно такие же пистолеты уже были наготове и у остальных членов команды Альваро.
За извилистой аллеей, ведущей к особняку, ни дверей, ни окон видно не было. На въезде дежурили трое пехотинцев. Разведка Альваро работала над этим тщательно и определила всё, от времени смен и до поведенческих привычек тех, кто охранял въезд в особняк.
Ворота закрылись. Альваро вышел из машины, чтобы предъявить документы.
Четыре выстрела, по звуку похожие на шлепки по щекам прозвучали почти одновременно: Аль в упор «убрал» подошедшего к нему сержанта, старшего смены, Рассер – попал точно в лоб пехотинцу, стоящему на изготовке с автоматом за шлагбаумом, а Ферейра двумя выстрелами обезвредил солдата, вставшего на прикрытии позади машины. Всё по задачам, чётко и быстро, без лишнего шума. Пока Альваро открывал шлагбаум, Ферейра и Торнилло заволокли трупы в «будку».
«Будка…будка, - проносилось в голове Альваро, - вот вам и будка, собаки»!
При этом не было у него никакой ненависти к этим парням. Как говорится ничего личного – просто каждый делал свою работу.
«А что? – думал Альваро, - Никто никого не звал в Монтевидео, сами припёрлись. Ну, и что, что дипломатов охранять, и лады, что служба такая! Каждый делает своё дело»!
Тем временем, машины, находившиеся до времени «в маскировке», поочерёдно подъехали ближе к воротам особняка, но оставались на некотором удалении от них, чтобы особо не привлекать внимания.
Ферейра открыл калитку и впустил на территорию консульства Ароганте, Лупо и Туссо. Остальные остались в машинах, в резерве, наготове.
Странно, но по данным разведчиков, ни в особняке, ни на территории консульства не было видеооборудования. Такая скупость и беспечность бразильцев была команде на руку.
Все уселись в «Комби» и Рассер спокойно поехал по аллее внутренней территории к парадному входу особняка. Территория была довольно большой – от ворот до здания – метров двести. Сразу за поворотом наткнулись на парный патруль, который подал знак остановиться.
Альваро вышел, понимая, что патрульным никто не сообщил о допуске машины на территорию и что сейчас могут возникнуть никому не нужные сложности. Он держал в руке листок бумаги и на ходу, левой рукой, протягивал его патрульным, как бы пытаясь показать, что ему выдали пропуск. И когда до патруля оставалось пара шагов, он молниеносно выхватил пистолет из-под ремня комбинезона, со спины, и выстрелил два раза. Меткости его мог позавидовать сегодня любой спецназовец: обе пули попали точно в цель – в лоб одному и в висок другому патрульному. Высыпавшиеся из машины, как горох из банки, Туссо, Лупо и Торнилло, помогли Альваро сволочь трупы с аллеи за аккуратно подстриженные зелёные кусты.
Двух других патрулей не было видно, и потому Альваро нервничал. Где они могли быть? Хорошо, если на территории. А что если хотя бы один из них зашёл в здание попить кофе?
Впрочем, и на это был один и тот же план – напор и огонь! По-другому, как полагал Альваро, в этой ситуации, и быть не могло. Он давно уже принял для себя более простой путь к достижению цели, нежели делал это раньше: есть люди, которые к крови привыкают также естественно, как аристократы привыкают завтракать ароматным крепким чаем и хрустящей французской булкой с фуагрой!
Ещё секунды - и машина остановилась у входа в особняк. Навстречу вышел человек в коричневом костюме с великолепным тёмно зелёным галстуком на белоснежной рубашке.
- Минутку господа. Кто вы и зачем здесь? Охрана мне почему-то не доложила о вашем появлении.
- О, простите, мы не знаем, почему так получилось. Но мы представили им документы. Кажется, я с вами разговаривал по телефону вчера вечером по поводу ремонта телефонных линий?
- А-а-а! Да-да-да-да-да! – отвлёкся управляющий. Это был он. – Мы давно вас ждём, проходите в холл, я вам всё покажу. – Казалось, управляющий забыл о своих подозрениях.
«Покажешь, покажешь…», - подумал Альваро, - куда ты денешься! Всё покажешь, как миленький!».
- Эй, ребята! Возьмите инструменты и давайте за нами!– Альваро махнул рукой в сторону входа в холл. – А вы двое, - он указал на Торнилло и Туссо, - проверьте три внешние линии.
Приглашать никого было и не нужно: каждый понимал, что следует делать. Арроганте, Ферейра и Лупо двинулись за Альваро и управляющим, а Торнилло и Туссо сделали вид, что пошли проверять линии. Но как только управляющий и часть команды скрылись в здании, Торнилло и Туссо заняли своё место в кустах, неподалёку от входа в особняк, чтобы контролировать и охранять вход.
Тем временем, Альваро, Арроганте, Ферейра и Лупо вместе с управляющим вошли в холл. И тут стало ясно: одна из патрульных пар в здании.
- Эй! Стоять! – зычно крикнул ефрейтор – видимо старший в патрульной паре.
- Стоп, стоп, стоп, ребята! – зачастил управляющий. – Это монтёры из телефонной компании, они со мной.
- Ничего не знаем, порядок есть порядок! Ну-ка, давайте все, быстро, в комнату охраны, - показал он стволом автомата на дверь перед выходом из холла на улицу.
И сколько управляющий ни причитал, пришлось подчиниться и пройти к двери. Но как только тупамарос подошли к ней, тут же, в их руках сверкнули ножи, и трупы ефрейтора и солдата в мгновенье ока оказались в комнате охраны, а испуганный до ужаса управляющий, бледный как смерть, не мог произнести, ни слова.
Альваро попытался успокоить его и тихо спросил:
- Где сейчас консул Гомиде? Этаж, комната?
Но управляющий молчал и ещё больше бледнел. Альваро почувствовал острый запах мочи и перевёл взгляд к полу: его ботинки были в желтоватой луже…
- Ладно…Живи…Арроганте! Свяжи его, сунь ему в рот кляп! Да, запри его где-нибудь, но только не здесь, не в комнате охраны. Остальные - за мной.
Удача не отвернулась от Альваро. Когда они поднялись на второй этаж, то сразу же увидели дверь, которую и решили проверить. Это был домашний кабинет Гомиде.
Консул удивлённо посмотрел на Альваро и его товарищей и, как показалось, всё понял.
- Вы тупамарос? – в голосе его не было ни испуга, ни надежды.
- Да, господин Гомиде, вы угадали. И вы поедите с нами.
- А у меня есть выбор?
- Конечно, есть. Сопротивляться и умереть, шуметь и умереть, подавать знаки о похищении и умереть… Продолжать?
- Нет, не надо. Я всё понимаю. Могу ли я задать вам пару вопросов?
- Да, только быстро.
- Что будет с моей семьёй, с женой и детьми?
- Где они?
- В доме.
- Если вы будете вести себя тихо и благоразумно – обещаю: семью не тронем, и она будет в безопасности буквально через пять минут – ровно через это время я рассчитываю вместе с вами беспрепятственно покинуть территорию консульства.
- Хорошо, я думаю, мы друг друга поняли. О своей судьбе я не спрашиваю.
- И это правильно. Мы не станем вас связывать или заламывать вам руки. Но, имейте в виду: кругом наши люди и если вы…Ну, в общем вы понимаете…
- Можете не беспокоиться. Я не враг себе, а тем более своей семье.
- Ну, что, тогда пошли. Вы впереди, мы за вами. Машина «Комби» у входа, вам на переднее сиденье.
Гомиде, молча, отложил стопку бумаг на край стола, встал, поправив элегантный пиджак, и двинулся к двери…
Выйдя на улицу, Альваро увидел, что возле крыльца лежит труп ещё одного патрульного. Было ясно, что это та самая, третья патрульная пара. Но где же её второй боец? Альваро вопросительно посмотрел на Торнилло и Туссо.
Туссо опустил голову.
- Ушёл он, я не успел. Стрелял, но не успел.
- Давно?
- Пять минут назад.
Альваро подумал, что нет времени выяснять сейчас кто прав, а кто виноват. Но то, что упущенный патрульный может оказаться причиной провала команды, он понимал ясно.
- Понятно. Ты знаешь правило. - И не целясь, из-под руки, выстрелил Туссо прямо в сердце.
Торнилло перекорёжило: его лицо мгновенно стало серым.
- Что стоишь? Быстро в машину!- Альваро не кричал на Торнилло, а почти шипел на него, как змей.
Торнилло, собственно и не боевик, а технарь, но навиделся в Организации всякого. Но такое - с ним было впервые. Хотя, он слышал и знал, что тупамаросовский закон суров: комбатант, упустивший врага, видевшего лица тупас, должен умереть…
Альваро проверил все ли в машине и хорошо ли заперта левая передняя дверь салона, и скомандовал Рассеру «вперёд». На выезде все рассыпались по своим машинам. Фольксваген Сонрисы и «Фиат» Ончо рванули с места, но потом притормозили и пропустили «Комби» с заложником вперёд. И лишь «Волга» с Ноло ещё стояла: похоже, он так и не понял, что произошло?
- Эй, Ноло! Что застыл, как, ящерка? Жми на газ! – прокричал Альваро в «говорилку».
Ноло, кажется, отмер, и «Волга» потихоньку поехала за остальными машинами.
Вся операция заняла не более двадцати минут. И около девяти утра, Гомиде уже был в «народной тюрьме».
Все разъехались по своим делам, получив от Альваро предварительные указания. И только одного комбатанта не было на этой быстротечной постановке задач. Но Альваро не стал, ни у кого, спрашивать, где Ноло, а лишь кивнул головой Арроганте. Тот ответил ему тем же…
Вечером того же дня Арроганте сидя в машине увидел, как Ноло выходит из полицейского участка. Уже смеркалось и Арроганте показалось, что сумерки его прикроют. Он вёл Ноло всего один квартал, а потом, подъехав к тротуару, выстрелил ему в голову. Арро знал, что Ноло и Туссо родственники. Он не знал степени их родства. Но это было и неважно. Важно было только то, что Ноло родственные связи ставил выше интересов общего дела. Кто бы мог подумать? Ноло и полиция! Но факт остался фактом.
Арроганте уже хотел свернуть в переулок и бросить там угнанную машину. Но в это время взвизгнули где-то рядом тормоза и перед ним с полицейским разворотом остановились две патрульные машины. Он успел сделать лишь два выстрела и видел, как упал один полицейский, затем второй…А потом…
Пуля попала ему в горло, вторая - в грудь, рядом с сердцем…
Последнее что он вспомнил перед тем, как навеки закрыть глаза – это лицо матери…
БЕСЕДЫ С ДРУГОМ
- Володя, а что ты там рассказывал об операции, которая должна была пройти параллельно с акцией по похищению Гомиде? – Толя, как всегда был дотошен и любопытен. Хотя, наверное, я строгий судья: быть может, это была обычная здоровая любознательность.
- Да, собственно, ничего особенного. Всё то, что я тебе уже и рассказал. Просто, на другом конце Монтевидео, в то же самое время, когда Альваро проводил операцию «Консул», Аги руководила операцией по похищению Митрионе. И там всё обошлось без жертв. Правда, потом Митрионе был ранен, но это был случайный выстрел одного из команды тупамарос.
Собственно говоря, Митрионе банально выследили, потом догнали на машинах и преградили дорогу, а потом молниеносно запихнули в машину и увезли в подпольную «народную тюрьму».
Есть целый ряд противоречивых материалов о том, как похищали Гомиде. Помнишь, я рассказывал - есть такая версия - что его похитили, как и Митрионе, на дороге, предварительно избив его охранников. Но это не так. А если так, значит Альваро всё, о чём я написал, просто придумал. Но зачем ему это было нужно? Насколько я понял, он не был из тех, кому было важно, что называется «покрасоваться»!
- Скажи, - Анатолий по старой совдеповской привычке разминал в пальцах сигарету, - а Гомиде потом отпустили? Насколько я знаю – да. Но, может, Альваро тебе рассказывал что-то такое, чего никто не знает?
- Да, нет, Толь, ничего такого. Насколько я знаю, третьего августа семидесятого года тупамарос выпустили захваченного ранее в заложники Перейру Минелли. Только с одной, собственно говоря, целью: чтобы он передал послание полиции от Организации. В нём герилья требовала освобождения всех политических заключённых в обмен на жизни Диаса Гомиде и Дэна Митрионе. Таким образом, судьбы обоих была фактически в руках верхушки правящей власти, а отказ от исполнения требований был равносилен вынесению смертного приговора заложникам.
Но власти ведь понимали, что выполнив требования тупамарос, они создадут прецедент, для дальнейшего развития политического шантажа не только в Уругвае, но и во всей Латинской Америке. Власть долго решала, спорила сама с собой. Но, в конце концов, решила не идти, ни на какие переговоры с «Тупамарос».
Единственное, что потом мне досказал Альваро про похищение Гомиде, это то, что в доме, когда они туда вошли, были жена консула и шестеро его детей. Они в это время только поднялись – ведь было утро - и жена Гомиде, видимо была с детьми в большой детской спальне. Но их не стали трогать умышленно – это не входило в планы операции.
А ещё он мне рассказал, что, потом, после похищения, когда он был уже в тюрьме, он много слышал о том, что жена консула – Мария Апарасида Гомиде – очень просила власти Уругвая о встрече с Альваро. Ну, понятно, же, что СМИ раструбили о том, что пойман преступник-тупас, который и устроил похищение консула.
Позже она даже писала письмо руководству «Тупамарос», обращалась к нему по радио и телевидению, умоляла, просила отпустить её супруга. Ей отвечали немногие. Среди них первой была жена бразильского журналиста, руководителя революционной бразильской компартии, погибшего под пытками в начале семидесятого, Марио Алвеша де Соуса Виэйры - Борхес Виэйра Алвеш. Её письмо ты можешь найти в книге Хулио Кортасара «Книга Мануэля».64
Но был и второй ответ жене бразильского консула. Письмо было поручено подготовить – кому бы ты думал? Правильно! Это была Аги. Ей же было поручено проконтролировать, чтобы письмо попало лично в руки супруге бразильского дипломата.
Так вот, будучи в Лебедином, это письмо я держал в собственных руках. Тогда Альваро перевёл мне его, и я переписал его в свой блокнот. Зачем? Да, я и сам не знал, зачем? Наверное, чувствовал, что это когда-нибудь пригодится? И мне, и людям…
Ну, знаешь, так бывает, когда ты «на чуйке» делаешь то, чего делать вроде бы, и не обязан…
Когда Аги писала это письмо, то Альваро был в тюрьме и подвергался пыткам. И она это хорошо знала, хотя товарищи и старались беречь её от информации подобного рода. Поэтому и ответ жене Гомиде был с её стороны довольно жёстким…
- Так-так-так-так-так! – Толька по своей привычке любопытствовать, конечно же, от меня не отстал. – Ну-ка, ну-ка, где оно? И почему ты не включил его в свою повесть?
- Толя! Не беги впереди паровоза! Во-первых, я повесть ещё не завершил, а во-вторых, я считаю необязательным включать этот эпизод в мою книгу: он не вписывается в мои представления о сюжете.
- О-о-о-о-о! – съёрничал Анатоль, - надо же, великий Ги де Мопассан! Давай, валяй, рассказывай!
- Ну, Ги, не Ги – а такого письма ни у кого, кроме меня нет.
- Ты только так никому не скажи, Володя, а то, как в бане, тазиками закидают!
- Это почему же? – спросил я совершенно без обиды.
- А ты что сможешь кому-то доказать подлинность этого текста?
Я смутился: действительно, подлинность этого документа, я теперь никому доказать уже не смогу. Но так ли это важно?
- А я Толь, никому ничего доказывать не собираюсь и не хочу. Потому что ни к чему это. Для меня главное, чтобы те, кто будет это читать, поняли, кто такие тупамарос, и почему смолоду надо на «правильные лыжи» становиться….
- Ладно, ладно, - примирительно пробубнил Толька. Понимаю и принимаю. Давай читай…
Я достал из сейфа перевод письма Аги к жене бразильского консула. Этот листок я хранил, как зеницу ока. Он был мне дорог, как и некоторые дневники Альваро, о которых я никогда Анатолию не говорил. Ибо даже ему, своему лучшему другу я не хотел отдавать в руки это сокровище.
И пожелтевший листок бумаги с моим почерком, но с текстом Аги ожил…
«Сеньора Мария Апарасида Гомиде!
Неоднократно сталкиваюсь в СМИ с тем, как Вы, слёзно, просите за своего любимого мужа, отца ваших детей. Я понимаю Вас, ведь я сама мать и жена. И мой муж сейчас тоже находится в неволе. Возможно, Вы даже злорадствуете по поводу того, что тот, кто похитил вашего мужа, теперь наказан. Но не забывайте: ваш муж пока что у нас! И мы вольны с ним сделать то же самое, что делают с моим в тюрьме «Пунта-Карретас». Разве Вы знаете о том, как мы содержим вашего мужа? Не знаете? Так я вам рассказываю: он здоров, каждый день к нему приходит врач, чтобы проверить состояние его здоровья. Он хорошо питается, пищу ему доставляют из ресторана. Его не бьют, не пытают и даже предоставляют возможность принять душ. Его просто удерживают в заточении в нашей «народной тюрьме», ибо он – то самое дипломатическое лицо, похищение которого имеет международный резонанс и способно оказать хоть какое-то влияние на освобождение политических заключённых в нашем родном Уругвае.
В отличие от вашего мужа, моего содержат то в яме, то в одиночной камере, без кровати или нар, и даже без стула или табурета, на которых можно было бы по-человечески, хотя бы присесть.
Ему не дают, то есть, то спать. И пытают, пытают и пытают…
Спро;сите, откуда я это знаю? Но такие вопросы задаёт только тот, кто никогда не бывал в тюрьмах. А в них всегда есть связь со свободой, в том числе и обратная. И ничего с этим власти поделать никогда не смогут.
Вы говорите всем, что часто плачете. А я не плачу. Не плачу, наверное, потому, что жизнь приучила меня переносить все её тяготы стойко. Этому в своё время меня научили и в фашистском концлагере. И вспоминая те годы, я хочу вам сказать, что не дай Вам бог, оказаться в таком гиблом месте, как концлагерь Аусвиц или уругвайская тюрьма «Пунта-Карретас»! Многие наши товарищи уже исчезли, сгинули в ней бесследно. Я знаю, что мой муж – пусть он и активный участник герильи, но он человек! – доведён до состояния, которое просто нельзя назвать человеческим! И после этого Вы смеете жаловаться на судьбу? Ваши страдания, сеньора, в сравнении с моими и страданиями сотен и сотен заключённых в тюрьме тупамарос, их симпатизантов, а также людей, угодивших туда по недоразумению – просто ничто!
Вы, наверное, скажите, что я жестока? Да, я жестока, но не более, чем режим нашего правительства или бразильская диктатура!
Я не знаю, что будет дальше. Я не дипломат, я просто женщина в горе. Но я вам обещаю, что, если только мой муж умрёт или останется калекой в результате пыток, то я убью вашего мужа лично! И если его после того, как Вы получите это письмо, не прекратят пытать, то мы начнём пытать сеньора Гомиде.
Но это не значит, что я не желаю освобождения вашего супруга. Я думаю, что наше правительство способно понять, что решения об освобождении консула должно удовлетворять три стороны: правительство Уругвая, правительство Бразилии и «Тупамарос»
Подпись: Мария дель Кармен
- Мария дель Кармен… Мария дель Кармен… Где то у тебя уже упоминался этот псевдоним Аги?
- Конечно. Это там, где Аги под этим псевдонимом, вместе с Бидегайном, даёт интервью от имени руководства «Тупамарос» журналу «Пунто Финаль». Если ты помнишь, я упоминал об этом: Аги имела много псевдонимов, на все случаи жизни. Помнишь, Вторую Конференцию «Тупамарос»? Там она была Марией Акоста. А в операции «Контегриль» - Элен Роналес. Обстановка требовала конспирации.
- А-а-а! Да-да-да-да! Вспомнил…
- Ну, вот, как-то так, Анатолий Батькович…
Да, интересно, конечно…Ты знаешь, я даже и выразить не могу, как мне всё это интересно!
- Ну, по крайней мере, Толя, ты теперь представляешь, почему тема тупамарос и семьи Кастильо-Косински меня никак не оставляет.
- Да, уж крепко не оставляет…
Анатолий проговорил это не то серьёзно, не то с иронией. Но мне было всё равно, потому что история эта лежала во мне так глубоко, как порой глубоко в наших умах и душах, лежит мечта, которую непременно хочется осуществить, а потом рассказать людям о том, как она сбывалась…
___________________________________