Милая, давай уедем в Нью-Йорк,
где на улице фиолетовый суп варят бомжи,
просят на табак и на корм,
для своей любимой кошки Пэтти.
Там будут чайки выхватывать из наших рук
безвкусное мороженое и мякоть булки.
Давай стоя на берегу,
Смотреть на темно-синий прилив.
Я ладонями закрою тебе глаза,
Ты поцелуешь их.
Потом на автобусе, не на трамвае,
по их брусчатке и мостовой,
Мы будем бежать через галереи, вокзалы,
держась за руки, крича встречным и нелепо так улыбаясь,
Bonsoir и hello!
Я буду любить тебя в Лондоне,
который нам не разделить,
ногами не перекроить,
не увидеть своими глазами,
не сыграть в сутки с 7 утра до семи,
пока будем ждать самолет,
до отеля, в котором я так не любила правильно выставлять ударенье
-Черти!
Я буду она, что носила с легкостью,
как черный лаковый плащ, рыжую кличку,
звучащую, словно брызжущий сок - А-пе-ль-син.
У меня есть только один короткий вопрос:
Мы сгорели, милая, или еще горим?
14. 01. 2014