Вытягиваясь, зимний день
к капельной тянется воде,
а ночь всё тает ради
исхода волчьих свадеб.
Ну, а пока что вьюжный стон
гнёт мачты Троицких крестов.
Ты кораблём из наших мест
куда плывёшь, Трубчевск?
Какие сутки будешь течь
потоку снежному навстречь
одним сплошным СЕГОДНЯ? -
- До Сретенья Господня!..
Весна, ты где? Ау!.. Но вот
сосулькой ранен пешеход.
И, если парень не помрёт, -
запомнит этот год,
за то, что мимоходом смерть
враз научила вверх смотреть
повыше крыш премного
и в небе видеть Бога...
Под купол звонкой вышины
жизнь тянет нас от недр земных.
И с каждым часом всё звончей
гремит концерт грачей.
Притихнет всё само собой
в преддверье пятницы Страстной -
невидимо на суд
в час сей Христа ведут.
И вслед из храмовых ворот
вдоль улиц двинется народ,
неся на жертвенник ночи
свой огонёк свечи
Но продвижению впотьмах
зеркально вторит звёздный шлях.
Гляди, и в вечность уведёт
свечной круговорот!
Чрез Божьих несколько минут
вослед к Престолу потекут:
цвет, аромат и мысль, и звук
в одном потоке;
вся прелесть крашеных яиц,
раскаяние сердца из
и запах мытых половиц
из форточек и окон.
Но распадётся злобы мгла,
когда вздохнут колокола,
благую весть неся окрест:
-Христос воскрес!
И от рассвета в пол часа
вдруг обновятся небеса,
излив такие краски
на все просторы Пасхи,
да так, что их густой настой
заполнит стены мастерской.
И прямо из окошка
художник В. Колошко
так нежно, будто лапкой кот,
их кистью в воздухе берёт, -
подарок от цветов и звёзд
перенося на холст.
Заря дала ему кармин,
а васильки - ультрамарин,
а пчёлы - стойких лаков,
а киноварь - от маков.
Я со стаканом здесь сижу,
молчу и не соображу:
-Денисыч, объясни мне, что
вокруг произошло?
Он, на подрамник опершись,
мне улыбнётся:"Это - жизнь!
Однако, если честно -
ты в Царствии Небесном..."
1997