(подражая Бродскому)
Четверть века назад ты питала пристрастие к люля и финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
ты на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстояния более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Иосиф Бродский
Ты помнишь надпись на кольце царя Соломона?
Она мне спать не даёт и частенько до слез доводит.
И я всё жду, где та юная дева, где та Юнона,
Что слёзы мои осушит и по Эдему меня поводит.
Ты всегда обожала гулять вечерами и безлунною ночью,
И любила мою болтовню между сладкими поцелуями,
Всё давно позабыто, что было между нами воочию,
И прошло, как проходит жизнь меж дождевыми струями.
Ты любила жеманно есть ягоды летние, спелые, сладкие,
Те, что быстро тебе собирал и по многу носил я горстями
Ну а после мы долго с тобой обнимались, на ласки такие падкие,
И терялись во времени, и друг друга опутывали счастья сетями.
Ты казалась порою смешением русалки с наядою водною,
Ты на час уплывала, сливаясь почти с горизонтом вдали
И потом прямо с рук жадно ела, хоть и не казалась голодною
И тебя рисовать я хотел, как когда-то влюблённый в Галу Дали.
От массажа ты млела, когда вечерами уставшая, томная,
Притворялась разбитой работой и дневным без меня одиночеством.
А я гладил тело литое твоё, и как книга стихов многотомная,
Ждал, когда ты откроешь во мне ту страницу со странным пророчеством.
Не дождался. А ты предпочла моей книге бестселлер с картинками,
Где на каждой странице тебя ублажали, возили на джипе и холили.
Ну а то, что пытались с тобой мы соткать, порвалось паутинками,
И куда-то нечаянно делось. Будто воду из чайника взяли и пролили.
Вот и всё. Чем хотела меня ты порадовать, вроде свершилось.
Были счастливы несколько лет мы безумною страстью горя.
Может, к лучшему это, что всё у нас грустно вот так завершилось,
Хоть и ждём мы подспудно, вдруг буря вернётся и нам оборвёт якоря.